Отверженные мертвецы

Она уселась на него верхом и начала массировать татуированную спину. Люди с соколиными головами и змеи, заглотившие свой хвост, стали вытягиваться и извиваться под ее пальцами.

— Расскажи мне о Кае Зулане, — попросил Зи-Менг. — Через шепчущие камни я чувствую его ночные кошмары.

— Их ощущают почти все обитатели башни, — добавила Сарашина.

— Его разум пострадал, Аник. Очень сильно пострадал. Ты уверена, что целесообразно тратить на него силы, чтобы спасти от Пустой горы? Великому Маяку постоянно требуются свежие головы. И теперь сильнее, чем когда-либо.

Руки Сарашины приостановили свою работу.

— Я верю в него. Он был моим лучшим учеником.

— Да, когда-то, — сказал Зи-Менг. — А теперь это просто астропат, который не передает посланий. Или не хочет ни передавать, ни принимать их.

— Я это знаю. Я поручила его заботам лучшего оракула. Думаю, ты одобришь мой выбор.

— Кто это?

— Афина Дийос, — ответила Сарашина. — У нее редкий дар исцеления поврежденного разума.

— Афина Дийос, — задумчиво повторил Зи-Менг и довольно заворчал, когда ладони Сарашины прошлись по его плечам. — Помоги ему Трон.

— Госпожа Сарашина сказала, что ты больше не можешь сформировать послание, — полным язвительного пренебрежения голосом произнесла Афина. — Это ведь основная телепатическая функция, без которой не может работать ни один астропат. Ты уже не совсем астропат, верно?

— Вероятно, — ответил Кай, стараясь не слишком пристально ее разглядывать.

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке, просто ты не совсем такая, как я ожидал.

— А чего ты ожидал?

— Не… этого, — пробормотал он, сознавая, насколько смешон его ответ.

Сказать, что зрелище оказалось для Кая неожиданным, значило бы сильно преуменьшить его изумление. После целой ночи нескончаемых кошмаров его вызвали в одну из безымянных тренировочных келий все на том же уровне для новичков. Из всей обстановки там стояло одно кресло, и комната казалась настолько безликой, насколько это возможно.

В келье его уже поджидала Афина Дийос, и Кай мгновенно ощутил резкие грани ее личности.

Ее тело покоилось в парящем в воздухе кресле, созданном специально для ее искривленной спины и с учетом того немногого, что осталось от конечностей. Ноги Афины были ампутированы до середины бедра, левая рука безобразно сморщилась от многочисленных шрамов, а тонкий аугментический манипулятор, заменивший правую руку, нетерпеливо выбивал дробь по отшлифованному стальному подлокотнику. Лишенный волос череп покрывала кожа, напоминающая выветренные камни древних руин. Пустые ввалившиеся глазницы были закрыты искусственно нарощенной кожей, и это была единственная часть лица, не пострадавшая от ужасной катастрофы или другого несчастья, приковавшего женщину к инвалидному креслу.

— Воспользуйся своими шикарными зрительными приспособлениями и сделай снимок, — резко бросила ему Афина. — Позже на досуге сможешь налюбоваться досыта. А сейчас нам предстоит поработать. Понятно?

— Конечно. Да, извини.

— Не извиняйся, — отрезала она. — Я не нуждаюсь в твоей жалости.

Ее кресло развернулось и проплыло в другой конец кельи, а Кай воспользовался возможностью подключить медицинский фильтр и исследовать ее единственную руку. Характер повреждений кожи и плотность шрамов подсказали ему, что раны появились несколько лет назад. А коллоидные рубцы свидетельствовали, что имело место пусть частичное, но воздействие вакуума.

Афина пострадала при аварии звездного корабля.

По крайней мере, у них было что-то общее.

— Сядь, — сказала Афина, разворачиваясь лицом к единственному креслу.

Кай повиновался, и мягкое сиденье словно обволокло его тело. Датчики давления вызвали изменение формы подушек в соответствии со строением его скелета. Это было самое удобное кресло, в котором Каю приходилось сидеть.

— Тебе известно, кто я? — спросила Афина.

— Нет.

— Я Афина Дийос, оракул. Это означает, что я намерена отыскать еще оставшиеся крупицы твоих способностей и собрать их в единое целое. Если мне это удастся, ты снова сможешь приносить пользу.

— А если нет?

— Тогда ты отправишься в Пустую гору.

— Ох.

— Ты этого хочешь? — спросила Афина, прекращая барабанить аугментической рукой по подлокотнику коляски.

— В настоящий момент мне это безразлично, — ответил Кай, скрестив ноги и потирая ладонью заросшие щетиной щеки.

Безжалостно-яркий свет делал келью ужасно похожей на больничную палату. Коляска Афины повисла рядом с ним, и Кай уловил запахи антисептика и обезболивающего бальзама, покрывающего искалеченную руку. Еще он заметил золотое кольцо на среднем пальце. Включив увеличение, он рассмотрел мелкую гравировку: птица, вылетающая из расколотого яйца, окруженного языками пламени.

Афина заметила его взгляд, но ничего не сказала.

— Тебе известно, что происходит в Пустой горе? — спросила она.

— Нет, конечно, — ответил Кай. — Об этом никто не рассказывает.

— И как ты думаешь, почему?

— Откуда мне знать? Суровый обет молчания?