Отверженные (Перевод под редакцией А. К. Виноградова )

Комната была расположена таким образом, что дверь, отворяясь, маскировала угол стены направо. Жан Вальжан задул свечу и встал в угол.

Сестра Симплиция упала на колени возле стола.

Дверь отворилась. Вошел Жавер.

Слышен был шепот голосов и уверения дворничихи в коридоре.

Монахиня не поднимала глаз. Она молилась.

Свеча стояла на камине и бросала слабый свет.

Жавер увидел сестру и остановился в изумлении.

Без сомнения, читатель помнит, что само существо Жавера, его стихия, воздух, которым он дышал — заключались в преклонении перед всякой властью. Это была натура цельная, не допускающая ни уклонений, ни ограничений. Для него, само собою разумеется, духовная власть стояла на первом месте; он был религиозен, педантичен и строг по этому пункту, как и по всем остальным. В его глазах священник был дух чистый, никогда не заблуждающийся, монахиня существо непогрешимое. То были души, разобщенные с миром, отделенные от него дверью, из которой исходила одна истина.

Когда он увидел сестру, первым его побуждением было удалиться.

Однако другой долг связывал его и настойчиво толкал его в обратном направлении. Вторым его движением было остаться и рискнуть задать хоть один вопрос.

Перед ним была сестра Симплиция, та самая Симплиция, которая во всю свою жизнь не произнесла ни единого слова лжи. Жавер это знал и почитал ее вдвойне именно за это.

— Сестра, — сказал он, — вы одни в этой комнате?

Наступила страшная минута, в продолжение которой бедная дворничиха почувствовала, что ей делается дурно. Сестра подняла голову и промолвила:

— Да.

— Итак, — продолжал Жавер, — извините меня, если я настаиваю, но это мой долг — не видели ли вы сегодня вечером одну личность, мужчину, который бежал из тюрьмы; мы его ищем — этого Жана Вальжана, вы не видали?

Сестра отвечала:

— Нет.

Она солгала. Она солгала дважды кряду, не колеблясь, быстро, как человек, совершающий поступок самопожертвования.

— Извините, — сказал Жавер и удалился с низким поклоном.

О, святая женщина! Уже много лет как ты удалилась из этого мира; ты давно присоединилась в царстве света к своим сестрам — девственницам и к своим братьям — ангелам; пусть эта ложь зачтется тебе на небесах!

Ответы сестры были для Жавера настолько убедительны, что он даже не заметил одной странности — потушенная свеча еще дымилась на столе.

Час спустя какой-то человек быстро шел между деревьями среди вечернего тумана по направлению к Парижу. Человек этот был Жан Вальжан. Было определено на основании свидетельств двух-трех извозчиков, повстречавших его на пути, что он нес сверток и был одет в блузу. Где он добыл эту блузу? Этого никто не мог узнать, однако несколько дней перед тем в фабричном лазарете умер старый рабочий и оставил одну только блузу. Быть может, это была та самая.

Одно последнее слово о Фантине.

У всех нас есть мать — земля. Фантину отдали этой матери.

Кюре думал, что хорошо поступает и, быть может, действительно поступил, как следует, оставив из всего имущества Жана Вальжана как можно больше денег в пользу бедных. И, правду сказать, кого касалось это дело? Каторжника и публичной женщины. Поэтому-то он упростил похороны Фантины и ограничил их крайней необходимостью, а именно общей могилой.

Итак, Фантина была похоронена в углу кладбища, принадлежащем всем и никому — туда сваливают бедных. К счастью, Бог знает, где найти душу. Фантину положили во мраке, около первых попавшихся костей. Она была брошена в общую яму. Могила ее походила на ее ложе.

Часть вторая КОЗЕТТА

Книга первая ВАТЕРЛОО

I. Что можно встретить по пути из Нивелля

В прошлом году (1861), прекрасным майским утром, прохожий, рассказывающий эту историю, шел из Нивелля по направлению к Ла Юльпу. Шел он пешком по широкому, обсаженному двумя рядами деревьев шоссе, извивающемуся среди холмов, беспрестанно приподымающих и опускающих дорогу, подобно огромным волнам. Путник миновал Лиллуа и Буа-Сеньер-Исаак. На западе показалась аспидная крыша колокольни Брэн л'Алле, в форме опрокинутой вазы. Он оставил позади лес на холме и кабак, стоящий на перекрестке проселочной дороги, около обросшего мхом столба с надписью: «Бывшая застава № 4». Над дверью кабака красовалась вывеска: «Гостиница четырех ветров. Частная кофейная Эшабо».

Пройдя с четверть мили дальше, он очутился в маленькой долине, где струилась вода сквозь арку, проделанную в насыпи дороги. Лесок довольно редкий, но поражающий глаз яркостью зелени, наполняет долину по одну сторону шоссе, а с другой стороны разбегается по лугам и в грациозном беспорядке исчезает по направлению Брэн-л'Аллё.