Отверженный

– Нет. А ты что думаешь, я от хорошей жизни тут сижу. Вот если бы был у меня свой дом, то сидел бы я сейчас на печи и пряники жевал – Максим рассмеялся и пригубил вино – А когда-то у меня был и дом и семья. Отца я плохо помню. На память от него у меня остались шрамы на предплечье и на спине. Это он меня так воспитывал. Придёт выпившим и начинает придираться ко всему что видит. Всё ему не так. А виноватые мы с матерью. Она в том, что жрать ему вовремя не приготовила, а я в том, что плохо учился в школе и его не слушал. А с какой стати я должен выполнять его прихоти. Он меня в пятилетнем возрасте за водкой и сигаретами в магазин посылал. А когда мать уходила, он ещё заставлял чтоб я пил его пойло. Ну, оно мне надо? Пусть сам и идёт за своей водкой, если уж она ему так нравиться. А вот отказаться я не мог. Я вообще ничего не мог. Однажды я взял красный карандаш начал им рисовать. Так отец, как только это увидел сразу, выхватил карандаш, сломал его, а меня так отдубасил, что я до сих пор помню. И только за то, что ему не нравиться красный цвет. Да таких ненормальных как он надо в дурдом прятать и пускай там, в одиночной камере сидят, если не умеют правильно себя на свободе вести. У него и правду что-то не то было с мозгами. На свой день рождения он повесился на лестничной клетке. Привязал себя к перилам своим же ремнём и спокойно повесился. А мать тогда слегла от нервного приступа. Её в больницу собирались положить на лечение. Так она отказалась. Откуда у неё деньги на лечение возьмутся, ей бы хоть как-то меня с сестрой прокормить. А не о лечении думать. Я тогда взял всё на себя. В семь лет пошёл мыть машины, собирал бутылки, бродил по свалке искал там еду. Это для богатых свалка кажется отвратительным местом, и они презирают всех, кто там возится. А на самом деле там много ценного можно найти. Мне попадались и часы, и хрустальные вазы и даже видеомагнитофоны. Находил также свёртки с пиццей и салатами. А когда-то привезли целый грузовик с колбасой. Ты бы видел, сколько тогда народу прибежало её собирать. Тогда как раз цены на колбасу неожиданно взлетели вверх, и никто не соглашался её дорого покупать. А куда её деть, если она уже на прилавке долго залежалась и начала вонять. Вот и отвезли её на свалку, лишь бы она людям не попала. Так её тот час разобрали. Только ты на свалку как зря не попадёшь. Там всё разделено. Если возьмёшь чужое, могут и убить. Законы там жёсткие. Одним разрешается только бутылки собирать, другим бумагу, а третьим, то есть хозяевам и его ближнему окружению достается самый лакомый кусочек объедки с барского стола. Их кстати с каждого ресторана везут. Представь сколько там всего можно найти. Только за нами идёт настоящая охота. Бездомный же никому не пожалуется и никто не станет его защищать и бороться за его права. А этим умело пользуются местные бандиты. Вот недавно закрыли придорожное кафе, где как выяснилось, готовили мясные блюда из бомжей. Их заманивали выпивкой или ещё чем-нибудь, убивали, расчленяли и подавали на стол вместе с горчицей укропом и петрушкой. Я сам едва не попался на такую удочку. А однажды меня поймали какие-то мужики в кожаных куртках, насильно затолкали в тонированный микроавтобус и вместе с такими как я отвезли на заброшенный завод. Там нас проверили, нет ли у нас оружия и сказали, что мы должны играть роль птицы, а они будут нашими охотниками. Кто выживет, тот получит сто тысяч долларов. На такую утку я не клюнул. И пустился наутёк. Но убежать оказалось не так-то просто. Меня со всех сторон окружали автоматчики. Среди них я узнал местных воротил бизнеса. Тех, которых по телевизору каждый день показывают в компании с красотками и рассказывают, какие они хорошие умные и добрые дяденьки. Даже пожертвование на строительство храма отсылают. А также помогают домам интернатам. Выходит, они любили для развлечения пострелять бомжей как уток. И ради интереса прострелили мне ногу. Других бродяг расстреляли за два часа. Сначала помучили их, как следует, а потом расстреляли. Всех до одного. Я сам видел обезображенные тела с контрольным выстрелом на затылке. Я тогда отсиделся в подвале. А когда бойня утихла, вылез посмотреть, чем же она завершилась. Я даже не знал, кого благодарить за то, что остался в живых. Когда рана прошла, пошёл в церковь и поставил свечку за здравие. Мама так и не выздоровела. После её смерти нас с сестрой отправили в детдом. Там над нами начали издеваться воспитатели. И не только над нами, а над всеми детьми, которые туда попали. Детдом превратился в концлагерь. Девочек заставляли догола раздеваться и вертеться возле видеокамеры, а мальчиков принуждали заниматься с ними сексом. В случае отказа оставляли без еды и запирали на день в карцер с мышами и пауками. За особые провинности забивали до полу смерти. Сестре повезло. Её почти не трогали. А вот на мне воспитатели отыгрались по полной программе. Мы с ребятами умудрились жалобу написать в областную комиссию по защите прав детей. Подробно описали, в каких условиях нас содержат. Что даже не разрешают помыться и лишний раз попросить добавки. Комиссия незамедлительно откликнулась на наше заявление и никаких грубых нарушений не выявила. Воспитатели откуда-то узнали, что она приедет к ним с проверкой и заставили нас всё вычистить и выдраить. Мы в начале отказались наводить порядок. Так нас начали морить голодом. Доведённые до отчаяния мы на всё соглашались, лишь бы нас покормили. Когда комиссия уехала, в группе нашлись предатели и выдали тех, кто писал заявление, и нас заставили почти сутки простоять голыми коленями на сухой гречке. Гречка только поначалу больно впивалась в кожу. Потом мы её не ощущали. Мы стояли пока не попадали от усталости. Следующим испытанием был карцер, где мы просидели неделю, если не больше. А сестру вскоре удочерила одна бездетная семья из Швеции. С тех пор я ничего о ней не слышал. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня выпустили из детдома и сказали что могу идти на все четыре стороны. Вот я и пришёл сюда в подземелье. Правда, иногда о сестре вспоминаю. Вот бы узнать, как у неё сложилась судьба. Она старше меня на два года. Наверное, уже вышла замуж и нашла работу. И мне бы помогла устроиться. Я мечтаю насобирать много денег и уехать к ней в Швецию. Только вот её адреса у меня нет. А так хотелось бы её найти.