Отверженный 追放者 Часть IV

Я сунул ему в рот деревянную рукоятку от молотка в челюсть, заставил прикусить оставшимися зубами.

— Это чтобы ты язык себе не откусил, — объяснил я. — Он нам ещё пригодится.

Я начал со спины. Прошелся пламенем по свежим ранам, несильно, только чтобы немного подкоптить, до корочки. Вонь стояла нестерпимая, но я жарил Эцуро, как цыпленка на гриле. Огонь обнимал свежие раны, ласкал их и заставлял пузыриться, а кровь запекалась на глазах.

После обработал тем же способом обрубки на руках и ногах. Каким-то чудом якудза не отрубился, я не знаю. Видимо, работали таблетки. Ему же хуже.

— Теперь ты не сдохнешь быстро, — удовлетворенно осмотрел я результаты работы. — С порезами нужно осторожнее, да?

Я вытащил у него изо рта рукоятку, насадил на неё железный боёк и показал молоток ему.

— Так что… обойдемся без острых предметов.

С размаху я врезал по колену, ломая чашечку. Потом по кисти, отбивая как котлету. И второе колено, куда же без него. Молоток взлетал и опускался, словно противовес нефтяной скважины…

* * *

Перестарался немного. Эзуро вновь покинул чат.

Я влил ему в рот воды, чтобы привести в сознание, но он очень долго не желал просыпаться. Возвращение давалось ему все сложнее. Он все глубже проваливался под невидимый лед, оставался на той стороне границы.

Ничего, осталось недолго.

— Хватит притворяться, урод, — прошептал я ему. — Я готов слушать следующую порцию колыбельной.

— Не могу….

— Не можешь? Хочешь, чтобы я тебе язык отрезал? Давай, иди сюда…

— Нет, нет, пожалуйста… я скажу, все скажу…

— Ты потащил её на кровать! О чем ты думал?

— Что хочу её трахнуть! Я думал, что хочу её! Доволен⁈ Что никто не узнает, если я воспользуюсь моментом. Что все спихну на Свина, ведь так и должно было быть.

— Что ты сделал?

— Я забросил её на кровать, сел сверху… Начал бить…

— Зачем?

— Она сопротивлялась. Только она утихла, и я спустил штаны, как она опять начинала бороться. Тогда я выдавил ей глаз.

— Ты… сделал… что? — переспросил я, хоть и слышал, что он сказал.

— Пальцем. Не знаю, как глубоко, но она заорала как сумасшедшая, а потом отключилась.

— И тогда ты…

— Нет… Я достал, уже хотел, но все было в крови. Я замешкался, а она начала царапаться вслепую. Я решил её немного придушить, отступать было некуда. И тогда появились вы. Я не успел её изнасиловать, я клянусь! Я не успел, нет, не успел, я клянусь богами, всем чем хочешь клянусь, я не сделал этого… — заливался он слезами. — Я не… не…. я не вру…

— Я знаю, что не врешь, — сказал я. — Но знаешь что? Если ты думал, что я остановлюсь, ты ошибся.

— Постой, я все скажу, все что попросишь…– умолял он, содрогаясь в конвульсиях.

— Ты из Като-кай?

— Нет, конечно, нет. Из Такари-кай. Мой оябун Саруко Такари-сан. Мы выполняем поручения для Аракато.

— Такари… Я слышал это имя. Зачем вам работать на Като-кай?

— Мы маленькая семья с небольшим влиянием. Каин щедро платит за услуги.

Я приблизился к пленнику, достал его смартфон из брюк. Поднял отрезанный палец и приложил к экрану, снимая блокировку. Включил камеру, сел в кресло.

— Рассказывай, — откинулся я в кресле. — Все по порядку. А я послушаю.

— Что тебя интересует? — поднял он глаза.

— Каин, — произнес я из темноты. — Только он.

И Эзуро рассказал. Все как на духу, ведь у него не было иного выбора.

Как у нас под боком целая семья продалась человеку в маске.

Он говорил про то, как они нарушали устав клана по его приказу. Про то, как убивали других якудза. Как отмывали деньги Кайне. И про то, что семья была замешана в нападении на Габутай.

После он в подробностях выложил о том, чем заправляет его семья, слабые стороны в обороне, как и где проводит время оябун. Количество бойцов, их адреса, имена любовниц, пристрастия, все… Он рассказал все, что мог.

— Я… больше ничего не знаю… — признался он.

Я кивнул и остановил запись. То, что произойдет дальше, не для камеры.

— Ты закончил?

— Да…– выдохнул он.

— А я нет.

Я поднялся и взял танто.

— За что…. — в истерике забился он. — Я все выдал!!!

— Все просто. Она была яркой, будто пылающая звезда. А ты посмел потушить это пламя. Посмел поссать в священный огонь. Никто не смеет плевать в душу психопату, дружок. Это очень тупой ход.

— Не делай этого, — тихо сказала Муза из темноты. — Не нарушай Правило.

— Он должен сдохнуть, — подбодрил Ичибан. — Иного пути нет.

(Послушай Музу, не делай глупостей. Сам же говоришь, что она всегда права).

Я приблизился к пленнику и поднес нож к мягкому животу, покрытому татуировками.

— Сейчас ты умрешь, Эзуро. А после умрет твоя семья. Я позабочусь, чтобы каждый из членов Такари-кай сдох, слышишь?

— Я из клана, они тебе этого не простят, — прошепелявил он, захлебываясь кровью.

— Из клана? Девчонка билась до самого конца, а ты сдался за полчаса. И ты смеешь называть себя якудза? Боишься харакири?

Я ввел нож в плоть, мягко и медленно. Потом принялся резать, как свинину, проводя линию вдоль живота.

Он заорал и задергался сильнее, причиняя себе ещё больше боли, ведь лезвие стало плясать у него внутри.