Ответ Империи

К обеду вырисовался целый план захвата человечества в цифровую западню, начиная от уже упомянутого заманивания в датацентры и кончая социальными сетями, где собирали персональные данные, формировали мнение и организовывали массовые акции; особо перспективными были признаны такие, в которые можно было постить с мобильника, вроде твиттера.

— А еще надо внедрить мысль, что политикам писать в блоги с мобильника — это продвинуто и непосредственная демократия, — задвинул напоследок Виктор, — пусть их парламенты вместо работы в одноклассниках сидят. И пусть госаппарату не доверяют, а ставят везде веб-камеры, чтобы непосредственно смотреть, и каждый политик заводит свои филиалы приемных у каждого столба, вот, типа как он народ любит, что к нему напрямую обращаться можно. Тогда они сами себя зафлудят и думать им некогда будет. Тем более, они по статусу троллей кормить обязаны.

"Однако, меня понесло" — критически подумал он тут же, но взять назад вылетевшие слова уже не смог.

Сейшн завершился образованием рабочих групп. Когда все закончилось, в зале остались он, Светлана и мужик лет под пятьдесят, чуть полноватый, в коричневой двойке с темно-красным галстуком; на лице его выделялись густые брови и плотный мясистый нос.

— А это и есть Степан Анатольич, — представила мужика Светлана.

— Очень приятно, — ответил Виктор, подавая мужику руку, — вы по общественным наукам?

— Да. Институт прикладного сталинизма, заведующий лабораторией промышленной политэкономии.

— Это… Что-то я здесь о таком не слышал.

— Ну, так мы закрытый институт. При КГБ.

— А-а, понятно… То-есть ничего не понятно.

— Вы ведь в курсе, что чем реформировать институт марксизма-ленинизма и академию общественных наук, оказалось проще создать новые учреждения? Вот мы одно из них. Обслуживаем политиков. Точнее, и старые тоже обслуживали, но только обосновывали готовые решения, а мы даем практическую теорию, которую можно использовать.

— Хм, а если политики не захотят слушать, что они с вами сделают?

— Ну, во-первых, мы их не заставляем, во-вторых, мы все-таки при КГБ… Ну и потом, мы все-таки вроде физиков: нужен ядерный щит, их и слушают. А революционная теория, это тоже, знаете ли, бомба.

— То-есть, вы делаете бомбу. А чем я могу помочь?

— Да, собственно, ничем. Хотелось побеседовать вживую, уточнить некоторые данные о ваших проблемах.

— Каких? — спросил Виктор, мысленно ожидая что-то вроде подвоха.

— Например, сейчас на западе массовые протесты против урезания пенсий, повышения возраста выхода, все такое. У вас тоже протесты?

Виктор пожал плечами.

— Ну, протестов пока нет, хотя насчет повышения возраста — пытаются выдвигать… Вот странно только: с одной стороны, говорят, что на пенсии денег нет, с другой — на олимпийские объекты они почему-то находятся…

— У вас пенсии через пенсионный фонд?

— Ну да, а что?

— Тогда все понятно. Пенсионные фонды они вроде как сами по себе, в них отчисляют предприятия пропорционально зарплатам работником, от этого должны образовываться накопления. С запада слизали, надо полагать. Но только это работает только в тех странах, где зарплаты высокие. А если в стране уровень зарплаты низкий, никаких накоплений не будет.

— И что же делать?

— Элементарно. Консолидировать фонд в рамках бюджета. Тогда можно уменьшить излишества и добавить пенсий.

— Так просто? Вы хотите сказать, что об этом у нас никто не подумал?

— Почему? Наверняка подумали. Руководство фонда подумало, что оно потеряет места, те, кто распределяет бюджет — что на них будет лишняя обуза. И оба подумали, как разъяснить предсовмину, что это сделать ну никак невозможно.

— У нас нет предсовмина. У нас премьер-министр.

— Ну, какая разница? Система абсурдна, но себя сохраняет.

"А у вас, значит, система абсурд не сохраняет", с некоторой обидой подумал Виктор. "И вообще, почему у вас все так по-умному, все выглажено, как английский газон, чуть сорняк пробьется — сразу соберется консилиум, как его лучше выдирать… Ну не бывает так в жизни. Не верю!"

— У вас, наверное, уже и никаких острых социальных проблем нет? — осторожно спросил он, втайне надеясь, что Веничев гордо скажет "Нету!" и тут он, Виктор, укажет на факты воровства и наркомании, хотя бы и в единичном числе.

— Ну, конечно, есть! — воскликнул Степан Анатольевич, даже, как показалось Виктору — воскликнул радостно. — У нас даже классовые противоречия имеются.

— Между буржуазией и пролетариатом?

— Ну, сдались всем эти буржуазия и пролетариат… Новое общество — новые классы. Не паразитические, но — с разными интересами.

— А нас учили, что при социализме только дружественные классы, — с невинной улыбкой отпарировал Виктор. Он понимал, что провоцирует Веничева на спор, но — кто знает — может быть в этом и был шанс увидеть изнанку здешнего благополучия.