Ответ Империи

— Счасс… — она начала вспоминать заученное. — В советской экономике используются три вида цен: гуманные, свободные и справедливые. Гуманные цены назначаются фиксировано на те товары и услуги, когда, в общем, сложно выплачивать целевые пособия. В основном это на лекарства и подобные вещи. Свободные цены складываются под действием спроса и предложения и используются там, где есть среда соревнования продавцов товара, как естественный стимул снижения цен. Без этих цен была бы немыслима, например, промкооперация.

— То-есть, это все по свободным ценам? — Виктор сделал рукой неопределенный жест в сторону витрин.

— Конечно. А как вы думали?

— А я по старой привычке думал, по государственным… А где-нибудь продают по государственным или теперь везде?

— А какая вам разница? Вас не устраивает цена?

— Да в принципе-то, как госцена в советское время… при Брежневе…

— Третий вид, это справедливые цены, они действуют на товары, определяющие уровень цен в отраслях и, и… — она наморщила лоб, — там, где качество мало зависит от производителя. Примеры: нефть, газ, электроэнергия. Справедливые цены определяют, исходя из оптимизации народнохозяйственного эффекта в целом… Я все правильно ответила?

— Да… Да, верно.

— А бритву решили брать?

— Да. Давно мечтал о такой.

— Еще бы, — согласилась она, — этой моделью все военные космонавты на БКС бреются. Ну, почти такой, там другое напряжение. В кассах пробивайте, вон у двери, — добавила она, увидев, что Виктор полез в карман за местным баблосом.

— Живыми будете? — Кассирша в большой коробке из пластика, дерева и анодированного под старую бронзу алюминия выглядела, пожалуй, единственным профессионалом в этом заведении.

— В смысле, живыми?

— Ну, очереди нет, так живыми, а так можно магнитной.

— Я магнитной, — решил Виктор. 'Посмотрим, можно ли этим картам доверять…'

— Недавно получили? Вон рядом электронные — и она кивнула на стоящие рядом ящики, которые Виктор поначалу принял за торговые автоматы.

Он достал карту из бумажника и засунул в щель одного из автоматов — на трехрядном светодиодном индикаторе высветилось состояние счета — потом набрал с кейпада сумму и номер отдела. Спустя секунду индикатор показал снятую сумму и остаток, а снизу выехал обыкновенный кассовый чек.

'Не продумано. Почему бы сразу не в отделе платить? Какая-то дань совку'.

— А почему бы сразу штрих-код не считывать для магнитной, чтобы до кассы не ходить? — спросил он у девушки, вернувшись и протягивая чек.

— С нового года так и будет, — улыбнулась она, — это тут когда-то местные умельцы внедряли одними из первых в Союзе, некомплексно сделали. Скоро заменят.

И она протянула ему бритву, уже обернутую в пленку, перевязанную ленточкой и уложенную в хрустящий экологический пакет-майку с эмблемой магазина.

— Там еще талоны для скидок. Будете заходить, не забудьте, пожалуйста.

'Гуманные и справедливые цены. Надо же!' — хмыкнул Виктор, выходя из магазина. Впрочем, цена на 'Агидель' ему действительно показалась совершенно гуманной и справедливой, хоть и свободной.

Потолок длинного подземного перехода, первого и долгое время единственного в Брянске, отражал шаги людей с каким-то вибрирующим призвуком; мертвый и яркий свет ртутный ламп наполнял тоннель, и превращал синеву неба на покрывавших стены мозаикой в лиловые кляксы грозовых туч. На остановке с другой стороны красовался павильончик для сугрева посетителей; через огромные, во всю стену окна виднелся ряд автоматических киосков. На всякий случай Виктор решил постоять снаружи.

— Простите, у вас закурить не будет? — к Виктору подошел невысокий мужчина лет сорока пяти, в коричневой куртке и кепке, из под которой выбивалась седая прядь волос; его сутулую фигуру и крупные складки морщин на лице дополняли массивные овальные полуботинки на толстой подошве, словно враставшие в асфальт. Голос у него был какой-то извиняющийся, словно человек стеснялся своей просьбы, хотя, судя по виду, к неимущим или пропившим деньги он явно не относился. Виктор сделал вывод, что мужик его личной безопасности не угрожает, а видимо, челу просто тяжко без курева.

— Увы, — сочувственно вздохнул он.

— Тоже бросили? А леденцов для отвыкания не найдется?

— Я вообще не курю.

— Да, бела просто… конечно, правильно делаете, просто… До аптеки что ли, дойти, антиникотиновый пластырь взять?

— Наверное, — неопределенно протянул Виктор, ожидая, что мужичок сейчас попросит денег.

— Хотя ладно, — ответил тот, — отвыкать так отвыкать. Каждый должен нести свой крест за грехи. Это я образно, я тоже атеист, просто в идее что-то есть, моральное содержание. Ведь правда?

Виктор пожал плечами.

— Кто знает. Я не гуманитарий, я инженер.

— Очень приятно. Я как раз гуманитарий. Писатель. Извините, плохо пахну…

— Что? — невольно воскликнул Виктор. Фраза показалась ему подозрительно знакомой.

— Вином немного. Если раздражает, я в сторону буду, сейчас же эта везде борьба… Трезвые — здоровые — сексуальные…

— Все в порядке, — примирительно ответил Виктор, — жизнь штука сложная.