Ответ Империи

Как ни странно, но то, явный запах пороха в этой части праздника особого беспокойства у Виктора не вызвал. В своей реальности он уже привык к тому, что при каждом проявлении слабости России НАТО лезет на восток; но при этом ни немцы, ни англичане, ни французы, вообще никто из той части Европы, которая считает себя наиболее передовой и цивилизованной, не желает елозить мордой по грязи, стараясь при этом сохранить в девственной чистоте и смазке изделие все тех же Хеклера и Коха. В крайнем случае их устраивает вариант пустить ракету "воздух-земля" вне досягаемости ПВО демократизируемой ими страны, ничуть не задумываясь, поразит ли оная ракета военный объект или школу. Больше тротила — больше демократии. Но кто-то должен и контролировать территорию; остаются американские наемники и бывшие страны соцлагеря, национальное достояние которых прибрали так называемые иностранные инвесторы.

В отношении последних, размышлял Виктор, наверное, правильнее сказать, что это просто бывшие страны, потому что если национальное достояние прибрали, то и страны нет, а есть территория, есть местное население, которому определяют по общей глобальной ситуации те или иные условия выживания, и, наконец, есть так называемые политики, которых могут готовить в США, а то и вообще содержать за счет США. Это обходится дешевле, чем держать оккупационную армию, комендатуры и полицаев, да и вообще можно назвать строительством демократии. Обывателю бывшей страны можно внушить, как страшно над ним измывались русские, доведя его до точки кипения; особенно действуют на туземного обывателя рассказы о том, что его небольшой городок мог бы быть столицей мира, если бы не все те же русские дикари.

"Вот на таких лохах НАТО и собиралось выезжать в наши девяностые, и, вероятно, здесь тоже."

Довершали праздничный пейзаж площадки, где демонстрировали рукопашный бой; впрочем, на таких праздниках это есть и у нас. Вообще-то в современной войне бойцы с обоих сторон уничтожают друг друга чаще всего даже не видя друг друга, но, если армия не учит бойца по команде проявлять агрессивность, это не армия. Где-то в стороне гостиницы "Турист", как обещали афиши, проводился даже "спортивный паркур", но идти туда уже не было времени.

"Ну, конечно, праздничег в целом скромнее, чем у нас", оценивающе заключил Виктор, направляясь на другую сторону Кургана, "шествия по главному проспекту нету, митинг небольшой. Но есть фишки с новым оружием, и вообще, если тут Москва не одобряет местные нерабочие дни — а, может, еще и экономии требует для всяких мероприятий — то в целом зачет."

У подножия Кургана, под перетяжкой "Война не окончена, пока не похоронен последний солдат" расположились поисковые отряды с ноутбуками, на котором могли найти каждому данные, где кто похоронен, принять заявление от родственников военнослужащиъ, чье место гибели еще не установлено, а также сообщить любые известные сведения о неустановленных воинских захоронениях.

В средние века все было просто и ясно — вот поле битвы, и там лежат павшие воины. К временам Великой Отечественной полем битвы стала территория целого континета от полярных снегов до субтропиков; воин мог расстаться с жизнью где угодно, и найти его останки физически и захоронить порой становилось просто немыслимой задачей. Людей разрывало на куски снарядами, их тела несли реки при переправе и заглатывали болота, их накрывали каменистые обвалы, наконец, ни в каких бумагах не могло быть отражено, где встречали свой последний час многие из окруженцев. Виктора всегда бесил цинизм тех типов, которые стремились ткнуть в нос России — "вот дескать, какой у вас режим, как у вас относятся к солдатам, у вас до сих пор не всех погибших нашли". Любопытно, что если бы не погибшие, то многие из этих циников или их родители были бы пущены на удобрение для полей рейха; очевидно, то, что ценой неимоверных жертв нашего народа не состоялось физически, каким-то образом для этих лиц свершилось в отношении их духовной сущности. Они мечтали стать удобрением и им стали. Но все-таки народы СССР дали этим особям шанс удобрением не быть.

У эстрады Виктор, естественно, очутился заранее — даму нельзя заставлять ждать — и занял, или, как говорили во времена его студенческой юности, "забил" два места на скамейке. На эстраде, как водится, проверяли аппаратуру, с положенным в этих случаях счетом в микрофон, взвизгами возбуда на весь парк и прочими радостями, доставляемыми зрителям в довесок к концерту.

Инга появилась к началу выступления "Стожаров" с прибалтийской пунктуальностью, все в том же строгом костюме и пакетом, где на всякий случай лежал зонтик. Виктор предложил конфеты.

— Спасибо… — несколько смущенно ответила она, — какая прелесть! Это советские?

— Это брянские.

— Великолепно. Вы, наверное, от меня что-то хотели?

— Просто хотел доставить приятное. А что, разве теперь конфеты предлагают только когда что-то нужно?

— Нет, почему же… Просто вы мне там, на квартире, показались, как бы это сказать… застегнутым.