Ответ Империи

- Скажите, а колбаса у вас только коммерческих сортов? - спросил он у продавшицы, углубившейся в журнал "Здоровье". Вопреки ожиданиям, продавщица тут же отложила журнал и с улыбкой подскочила к прилавку.

- Что спрашивали? В каком смысле коммерческих?

- Ну... по меньшей цене когда обычно у вас колбасу выбрасывают?

- Гражданин, у нас продукты не выбрасывают, - чуть обиженно ответила продавщица, - их привозят свежими и правильно хранят, поэтому они не портятся.

- Спасибо, я про другое немного... Сейчас колбаса у вас только по коммерческим ценам.

- А по каким же? Вам же перечисляют нормированную компенсацию?

"Черт! Они дотации на продукты монетаризовали... монетизировали! Блин, это же опять паспорт нужен!"

- Да я еще не смотрел...

- А вы обязательно проверяйте, вдруг при пересчете ошибка какая. Если что - паспорт сразу берите и в собес. А пока возьмите, например, свежую останкинскую, ее только завезли.

- Если свежая - свешайте, пожалуйста. Грамм двести.

- Порезать?

- Что? Нет, не надо, кусочком.

- Да, быстро времена меняются, - задумчиво промолвил Виктор, глядя, как продавщица быстро запаковывает колбасу в пленку.

- Это насчет очередей что ли? А, не только вы, многие не верили. Если наше государство уж за что-то возьмется... Помните - очередь наш классовый враг, теневые дельцы - новые капиталисты, установим над ними диктатуру трудящихся...

- Ну, кто же этого не помнит? - согласился Виктор, хотя, конечно, не помнил.

- Вот и установили. Из-под прилавка не поторгуешь, зарплаты, правда, подняли, но они со сдельщины, так что спасибо за покупку.

- Вам спасибо. Хороший у вас магазин.

- Ну вот, заходите еще. А знаете, - она нагнулась к Виктору через прилавок, так, что даже стало боязно, не обрушится ли прилавок под тяжестью бюста, - это еще Нострадамус сказал, что в Россию вернутся править Романовы.

- Не могу ничего сказать. Его все по-разному трактуют.

Какими неожиданными знаниями обогащает в Союзе покупка колбасы, думал Виктор, меряя шагами несколько сотен метров от гастронома до остановки у технологического. Во-первых, ясно, что пропатчили марксизм и "обострение классовой борьбы" повернули против партийно-хозяйственной номенклатуры и обслуживающего их слоя "блатных", тех, кто достает дефицит, вкупе с теневой экономикой. То-есть, превентивно угрохали всю социальную базу нашего нынешнего бизнеса. Но, - и это "во-вторых", - тут же бизнес допускают в виде кооперативов, правда, на поводке, но допускают. В-третьих, интересная у них политика льгот. Троллейбус бесплатный, маршрутка коммерческая, жратву монетаризировали. Тут есть своя логика - на тролле человек просто кататься не будет, даже если бесплатно, а вот субсидируемые продукты будет набирать про запас. Непонятно другое - почему власть вдруг перестала привычно выпячивать себя и расхваливать. Во второй реальности, в пятьдесят восьмом, подобные вещи еще как-то можно было как-то объяснить: с одной стороны, культ Сталина без активного его присутствия не культ, а с другой - "Сталин жив", то-бишь, в биостазе, и разоблачать его, чтобы начинать уже свой культ, опасно - а вдруг пробудят или народ не поймет? Так что власть волей-неволей должна была там притаиться в тени, чтобы никто не сверял самостоятельные действия с устоявшимся каноном. А здесь в чем дело? У Брежнева культ не культ - подхалимаж обыкновенный, и, по меркам нынешнего бизнеса, даже скромный. И вообще - что здесь торкнуло власть ополчиться против самой себя, против того, что обеспечивало ей даже не какие-то материальные блага, а статус, сознание того, что человек может то, чего лишено большинство советских людей? Что такого здесь случилось? Война? Наоборот, афганскую не начали, восточный лагерь сдали...

"Четверка" шла до Кургана, и Виктора это вполне устраивало. Салон был полупустой; на сидении позади него громко разговаривали два слегка тяпнувших мужика.

- Так слышь, чего скажу: человеку мало просто зарабатывать. Вот ты смотри, деньги, что такое деньги? Вот ты думаешь, просто деньги... нет, ты постой, послушай. Вот мне важно, когда это не просто деньги, а что?

- Что?

- Благодарность от людей, которых я уважаю. Мне важно, что я сделал что-то для людей, которых я уважаю, поэтому я для них с душой сделаю. А когда человек вынужден работать для людей, которых он не уважает, то хоть хорошо ему заплатят, хоть как, все равно это не то, все равно его надо пинать, чтоб он сделал. Ты согласен?

- Не, ну деньги-то он получит.

- Деньги, получит, ты погоди, но счастья с такой работы иметь не будет.

- Почему чему не будет?

- Потому что человек не машина, он не может просто так, вот выработку дал, столько-то в него залили. Человек, вот, нормальный человек, он не сферический конь в вакууме. Ему важно, как он среди людей, и как люди к нему. Вот я раньше жил проще - подзаработать, бухануть там, да? А потом меня однажды как шибануло: ну вот помру я и что, и все? И все уважение ко мне кончится? Это что, как будто я вообще не жил, получается?