Ответ Иову

У прародителей, погубленных Сатаной, первый сын вышел неудачным. Он был «подобием» Сатаны, и только младший сын, Авель, был любезен Богу. Образ Божий оказался искажён в Каине, в Авеле же он был помрачен значительно меньше. Как изначальный Адам мыслился подобием Божьим, так и этот удавшийся сын Божий, прообраз Авеля (о нём же, как мы видели, нет никаких свидетельств), являет собой префигурацию Богочеловека, о котором мы положительно знаем, что, будучи Логосом, он предшествует существованию и совечен, даже homo-oysios (единосущ) Богу. Значит, можно рассматривать Авеля в качестве несовершенного прототипа Сына Божьего, который – теперь-то уж известно – должен быть зачат Марией. Вначале Яхве сделал попытку получить в лице прачеловека Адама свой хтонический эквивалент – а теперь он вознамерился создать нечто подобное, но значительно более совершенное. Этой-то цели и служат вышеупомянутые чрезвычайные меры предосторожности. Новый сын – Христос – должен, с одной стороны, как и Адам, быть хтоническим человеком, а, значит, страдающим и смертным, но, с другой стороны, теперь уже быть не просто подобием, как Адам, а самим Богом, порождающим себя в качестве Отца и обновляющим Отца в качестве Сына. Будучи Богом, он всегда таковым и был, будучи же сыном Марии, каковая очевидным образом являет собой подобие Софии, он есть Логос (синонимичный Нусу), а потому, как и София, – художник творения, о чём и говорит Евангелие от Иоанна [33]. Такое тождество Матери и Сына многократно засвидетельствовано в мифологии.

Хотя рождение Христа – событие историческое и уникальное, оно, тем не менее, всегда налично в вечности. В голове профана представление о тождестве вневременного, вечного и уникально-исторического в этом событии укладывается с большим трудом. Однако ему нужно приучить себя к мысли о том, что «время» – понятие относительное и в принципе должно быть дополнено понятием «одновременного», плероматического, или бардо-существования всех исторических процессов. То, что в плероме налично как вечный «процесс», проявляется во времени как апериодическая последовательность, т. е. многократное нерегулярное повторение. Вот лишь один пример: у Яхве – один сын неудачный, а другой – хороший. Этому прототипу соответствуют Каин и Авель, а также Иаков и Исав; во все времена и у всех народов имеется мотив враждующих братьев, который в своих бесчисленных современных вариациях всё ещё разрушает семьи и даёт работу психотерапевтам. Столько же равным образом поучительных примеров даёт мотив двух предназначенных в вечности жён. Поэтому такого рода вещи в их современном выражении следует рассматривать не просто как частные случаи, капризы или беспричинные индивидуальные идиосинкразии, но как разложенный на отдельные временные события плероматический процесс, представляющий собой органичную составную часть, или аспект, божественного действа.

Когда Яхве создал мир из своей праматерии, так называемого «ничто», ему не оставалось ничего иного, как приписать себя самого творению, которое в любой своей части есть он сам, – таково исконное убеждение всякого разумного теолога. Отсюда следует, что Бога можно познать из его творения. Когда я говорю, что ему не оставалось ничего иного, то это означает не ограничение его всемогущества, а, наоборот, признание того, что в нём заключены всё возможности, а потому нет вообще никаких других, кроме тех, в которых он себя выражает.