Ответная месть

— Не думаю, что бояться — значит быть плохим копом, — сказал Нилсон. — Это — не плохой, это неопытный. Мы все пугаемся, когда выходим на улицу, и именно это сохраняет нам жизнь. Ты не можешь быть все время смелым, всю ночь. Сантозе нужно было время — он был бы коп что надо.

И ты — что надо, говорил он взглядом Дэйне, и оба знали это. Дэйна чуть улыбнулась ему, потом опять опустила глаза.

— Хорошо, согласен, у них всех были недостатки, — сказал Страйкер. Он подошел к Тосу. — Так расскажи нам, что ты думаешь обо всем этом, старая задница. Открой же глаза и скажи мне: почему ты молчишь?

Тос открыл глаза. Улыбнулся Страйкеру.

Но ничего не сказал. Спустя мгновение его глаза вновь закрылись.

Страйкеру хотелось разрыдаться. Ему хотелось позабыть и этого убийцу, и весь мир, — и просто сидеть здесь и ждать, пока Тос не вернется к ним.

— Я не плохой коп! — довольно громко сказал он спящему. — И ты тоже — не плохой коп! Ты просто сонный коп, лежишь здесь как бревно. Послушай, дай нам ответ.

Ответа не было.

— Все-таки, я думаю, ответ в том, что говорил Ривера, — сказал Пински, обращаясь к потолку. Он страшно устал от разговоров, и ему хотелось, чтобы они все встали и продолжили рассуждения где-нибудь еще. В конце концов, он здесь — пациент. Они с Тосом заслужили покой, не так ли? Он — больной человек, он разбит и побит, и он имеет право на снисхождение.

Все ему казались очень маленькими и далекими, как куклы на сцене: и Дэйна, сидевшая на стуле, и Нилсон, стоявший возле нее, и Страйкер, шатающийся туда-сюда на мощных своих ногах, вечно ищущий вдохновения где только можно.

Сам Пински находил вдохновение в потолке.

— Я думаю, вам следует сосредоточиться на том, что все они делали неверно — намеренно или ненамеренно, — сказал он далеким голосом. — Например, дисциплина. Может быть, они все нарушили дисциплину применительно к одной и той же норме или одному и тому же человеку. Или, может быть, стоит перестать рассматривать людей, которых убили, — и вместо этого сравнить тех, на кого не покушались. Или же еще: может быть, все они замешаны в политике. — Он чувствовал головокружение от обезболивающего и разговоров. — Или же взять периоды отсутствия: а вдруг все жертвы были завербованы летающими тарелками и посланы шпионить на Землю; а теперь, когда инопланетяне больше не заинтересованы в них, они по одному их убирают? Как насчет такой версии?

— Ривера ничего не говорил о летающих тарелках, Нед, — заметил Страйкер. — Поспи немного.

— Я сказал. — Пински рассуждал с закрытыми глазами. — Я сказал, что именно он говорил. Ривера говорил, что самое трудное в работе…

— …все, что не делаешь, — докончил Страйкер. Он поглядел на Пински и резко спросил: — Какого цвета были носки у Риверы?

Пински удивленно открыл глаза:

— Носки у Риверы?

— Да.

Пински подумал, вспоминая, как он лежал на земле и все навалились на него. Глядя через лес ног и видя грязные тренировочные штаны Риверы возле костра, он вспомнил, как Ривера махал ему пистолетом и значком, чтобы Пински видел, что они у него.

— Белые, — сказал он и снова закрыл глаза. — Грязные-прегрязные белые. — Он вздохнул. — А теперь я хочу спать.

— Пошли, — сказал вдруг Страйкер. Что-то в его голосе заставило Нилсона выпрямиться. — Пошли, нам нужно пробраться в Отделение отчетов. Увидимся завтра, Нед.

— Почему — пробраться? — захотел узнать Нилсон, когда они вышли в длинный и пустой госпитальный коридор.

Ответ Страйкера отозвался эхом:

— Потому что Клоцман, может быть, приказал арестовать меня.

Пински улыбался с закрытыми глазами.

— Прощай, — прошептал он. — Доброй ночи. Спи крепко. Не позволяй клопам кусаться.

Наступила тишина.

Пински наконец обрел покой.

Теперь все проблемы были — их. Он вышел из игры. У него не было проблем. У него не было ответственности. Он мог спать всю ночь. Всю ночь.

— Хочу глоток воды, — объявил вдруг Тос.

27

Им удалось пробраться в Отделение отчетов незамеченными. Те, кто видел их, — не обратили внимания. В университетском городке невдалеке от них проходила демонстрация студентов, и в Отделении наблюдалось постоянное движение; копы сновали туда-сюда, привозили задержанных студентов; отвечали на вопросы репортеров, принимали родителей, а также университетский персонал, который видел все это много раз и еще увидит в будущем.

В результате, пользуясь обстановкой хаоса, им удалось проникнуть в Зал суда достаточно легко.

Нилсон сдал дежурство, было уже за полночь, и они нашли департамент совершенно пустым.

— Я все же думаю, ты спятил. — Они стояли у компьютера, и Нилсон говорил шепотом. Он, как пианист перед концертом, разминал пальцы. — Что ты собираешься опять отыскивать?

— Эберхардт, — сказала Дэйна. — Смотреть сведения по Эберхардту.

— Но нельзя все сказанное Риверой воспринимать серьезно, — возразил Нилсон. — Я имею в виду, он сам из себя сделал легенду, Джек, и заслуживает уже, чтобы его привлекли по нескольким статьям. Он — коп из копов. Весь этот сценарий и его крыша…