Ответная операция. В погоне за Призраком

— Я хочу видеть майора Хауссона, — строго сказал Субботин.

— Увы! — Лицо коменданта сразу стало постным. — Я ничего этого не знаю, мое дело — комнаты, питание, транспорт… Да! Если вам понадобится выйти из комнаты, нажмите вот эту кнопку. Вас проведут куда надо. — Он подмигнул Субботину и взялся за ручку двери: — Всего хорошего, отдыхайте с дороги, — и мгновенно исчез.

Шли часы, но ни Хауссон, ни кто другой к Субботину не приходили. Замок казался вымершим. Глухая тишина. Изредка где то хлопнет дверь — и опять тишина. Часа в три появилась пожилая женщина в сопровождении молодой девушки. Они молча, с непроницаемыми лицами, внесли поднос с обедом и вышли. Спустя час так же молча унесли посуду. Спрашивать что нибудь у них было бессмысленно.

Субботин решил поспать, но заснуть не смог. Наступили быстрые осенние сумерки. Субботин встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Он не умел долго радоваться успешно завершенному делу. "Сделанного никто не отнимет", — любил он говорить. И всегда всем своим существом был устремлен в завтрашний день. Что же его ждет завтра?…

Без стука в комнату вошел Хауссон.

— Здравствуйте, господин Скворцов! Прошу извинить, но я был очень занят. Как чувствуете себя на новом месте? Нравится ли вам ваша комната? Летом здесь будет прекрасно. Вы уже отдохнули после дороги? — Хауссон не ожидал ответов на свои вопросы. — Прошу вас к столу.

Он сел первый и, пока Субботин усаживался, пристально наблюдал за ним.

— Тут размещена специальная важная школа. Мы готовим людей для работы в советской зоне Германии и непосредственно в России. Здесь вы будете жить и работать. Вы назначаетесь вести дисциплину, которую мы условно назовем "Детализация обстановки". Для курсантов вы преподаватель, которого зовут Иван Иванович. Больше они ничего о вас знать не должны. Ясно?

Субботин кивнул головой.

…Уже второй час Хауссон излагал Субботину свои мысли о том, как он должен вести преподавание дисциплины "Детализация обстановки". Это были совсем не глупые мысли. Хауссон тщательно проанализировал обстоятельства провалов в России и пришел к выводу, что главной их причиной является недостаточная профессиональная подготовка агентов и пренебрежение к фактору непрерывного изменения обстановки в стране, куда их отправляли.

— Россия — место особой сложности… — Хауссон говорил задумчиво, точно для себя, смотря при этом на свои положенные на стол руки. — Послать туда прекрасно подготовленного агента из американцев можно только под какой либо официальной маркой дипломатического или коммерческого характера. Без этого он провалится в первый же день. Говорить по русски, как русский, американец, по моему, не научится и после десяти лет обучения. Значит, пока мы можем рассчитывать только на перемещенных лиц. Но ведь они живут своими довоенными представлениями о России. А там, как нигде, обстановка меняется очень быстро. Ошибиться можно в пустяке. Я как то беседовал с одним перемещенным, он все время упоминал слово "ударник". Спрашиваю, что это значит. Он говорит: "Лучший рабочий". Я наугад запросил справку. Получаю ответ: "Термин "ударник" в России больше не существует". А ведь в спешке можно было приготовить документ, что такой то является ударником на заводе. Вот вам и провал…

Субботин слушал Хауссона внимательно и, когда тот изредка поднимал на него взгляд, согласно кивал головой. "Да, Хауссон ухватился за правильное звено", — думал Субботин и уже понимал, как будет ему трудно увильнуть от выполнения требований Хауссона; пытаться вводить курсантов в заблуждение будет весьма опасно: сказанное им на уроках Хауссон всегда сможет взять на проверку.

— Согласны ли вы с этой моей преамбулой по поводу вашей работы? — спросил наконец Хауссон и облегченно откинулся на спинку стула, смотря в глаза Субботину.

— Абсолютно! — воскликнул Субботин.

— Хотите что нибудь дополнить?

Субботин беспомощно развел руками и засмеялся:

— Не в силах.

— Есть, конечно, еще один фактор — психология… — Хауссон помолчал. На строгом его лице дрогнула улыбка. — В Вашингтоне кое кто эту психологию объявил наукой. Я же придерживаюсь формулы: разведчик и психология — нонсенс. Разведчик — человек без нервов и без психологии. Как вы думаете?

— Как вам сказать… — Субботин замялся. — Настоящий разведчик — да. Но разведчик то будет действовать среди людей обыкновенных. И вот их психологию учитывать надо.

В это время Субботин подумал о том, что в Вашингтоне, видимо, работают люди поумней Хауссона, который не понимает, что психология перемещенного, заброшенного в качестве разведчика на родину, — серьезнейший, а иной раз и решающий фактор…

На составление плана уроков Хауссон дал неделю. Работать пришлось с утра до вечера: Субботин решил представить Хауссону не только план, но и подробные конспекты лекций.

План и конспекты были одобрены. После этого Хауссон познакомил Субботина с остальными преподавателями школы. Для них Субботин тоже был человеком без фамилии, все тем же Иваном Ивановичем. Наконец Хауссон представил Субботина курсантам русского отделения. В этот день начались занятия.

43