Ответный плевок

— Мужики, может быть, перестанем болтать о всякой ерунде? — осторожно поинтересовался Зибцих.

— Ого, немец заговорил! — изумился Шныгин. — Тебя кто спрашивал?.. Поэтому и молчи. Твой номер семнадцать.

— Ты чего к немцу причепился? — тут же возмутился Пацук. — Он, между прочим, хоть и не украинец, но единственный приличный человек во всем вашем обществе.

— Это еще наукой не доказано, — возразил ему старшина. Кедман, секунду подумав, кивнул головой, соглашаясь со Шныгиным.

— А-ну, прекратить бессмысленную болтовню в эфире! — раздался в наушника всех членов группы голос Раимова.

— Товарищ майор, а вас можно отключить? — наивно поинтересовался в ответ на эту реплику командира Пацук и тут же услышал в свой адрес неприлично большую порцию отборного мата. — Понял. Вопросов больше не имею.

До самолета группа добралась в полном молчании. При этом получилось как-то самом собой, что Шныгин с Кедманом шли впереди, а Пацук с немцем разместились в арьергарде. Добравшись до летающего такси, Сергей хмыкнул, заметив, что на том отсутствуют какие-либо признаки недавнего пребывания в застывшем цементе, и первым нырнул внутрь.

К его удивлению, салон самолета не был пуст. Прямо в центре возвышался тот самый небольшой танк, вчера вечером бесцеремонно, с летальным исходом для дверей, вторгшийся в актовый зал. А рядом с ним, согнувшись над панелью управления, стоял японец. Он снова что-то делал с приборами, правда, танк в этот раз манипуляторы свои к его карманам не протягивал.

— Здорово, Харакири-сан, — приветствовал японца Шныгин.

— И вы здравствуйте, — грустно проговорил компьютерный спец. — Если оно вам нужно.

— Ты чего такой опущенный? — удивился старшина.

— А чему радоваться? — меланхолично пожал плечами японец. — Спать не дают, танк не слушается, да еще и Тубик, «тамагочи» мой, потерялся. Лежит, бедняжка, где-нибудь, голодает. А никому до этого и дела нет.

— Найдется, не переживай, — утешил его Сергей. — Танк не подведет?

— Не подведет, — пожал плечами Хиро. — Если не захочет.

— Ну-ну, — хмыкнул старшина и прошел в салон.

Осмотревшись по сторонам, Шныгин уселся в то самое кресло, которое занимал во время полета на базу. Огромный негр тут же опустился на соседнее, а Зибцих с Пацуком разместились напротив. И едва они уселись, как в салон просунулась знакомая Шныгину физиономия пилота.

— Уважаемые пассажиры, как говорится, пристегните ремни, и приятного вам полета, — заявил он и тут же скрылся в кабине. — И еще, этого… того… А! Провожающие, покиньте, пожалуйста, салон. А то на фиг трап уберу.

— У него с головой не в порядке? — неизвестно у кого поинтересовался старшина.

— Нет. Он бывший летчик-испытатель, — буркнул Пацук, который, похоже, знал абсолютно все. — Летал на самых новых машинах, но после того, как разбил сто двадцать шестой самолет, был переведен в гражданскую авиацию. Стюардессой, — и ехидно хихикнул. — Я все верно рассказал, товарищ майор?

Ответа не последовало. Есаул пожал плечами и, посмотрев вслед Харакири, торопливо скрывавшемуся в темноте за бортом самолета, демонстративно вежливо помахал японцу рукой. Задняя стенка самолета плавно поднялась, герметизируя салон. Затем раздалось мягкое журчание двигателей вертикального взлета, и транспортная машина легко оторвалась от земли. Кедман тут же достал из кармана одноразовый бритвенный станок и принялся скрести им по подбородку. Шныгин удивленно посмотрел на соседа.

— А я фильм однажды видел. Там один из героев все время в полете бреется, — пояснил свои действия негр. — Мне понравилось. Правда, когда в воздушную яму попадаешь, можно горло от уха до уха разрезать, но зато смотрится круто.

— Ну-ну, — хмыкнул Шныгин, и с совершенно чистой совестью завалился спать.

Остальные члены боевой группы отдыхали каждый по-своему. Пацук снял с головы шлем и принялся покрывать свой лысый череп с сиротливо торчавшим оселедцем черной краской. Делал это Микола в силу давней боевой привычки и когда закончил камуфлирование сверкающей лысины, то стал выглядеть столь устрашающе, что знай пришельцы, с кем именно им предстоит столкнуться на своем жизненном пути, ни хрена на Землю не прилетели бы.

А вот Зибцих занялся оружием. Трижды он разбирал и собирал автомат новой конструкции. Причем дважды у него после сборки оставались лишние детали, а в третий раз он не сразу смог отыскать то место, куда следует вставлять рожок с боеприпасами. С четвертой попытки ефрейтору удалось, наконец, полностью справиться с новым оружием, но Ганс снова разобрал его, на этот раз только для того, чтобы почистить. Минут двадцать ефрейтор полировал автомат, затем смазал трущиеся части маслом и после этого принялся за личную гигиену. Уединившись в туалете, Ганс почистил зубы, помыл голову, выгреб серу из ушей, провел косметическую чистку кожи лица и, вымыв напоследок руки, вернулся в салон.

— Сэр! Вы фрак на вешалке забыли, сэр, — вскочив с места, доложил Кедман.