Ответный сталинский удар

Вопрос решился 19 августа, хотя еще на дневной встрече Молотов заявил, что в настоящее время невозможно даже приблизительно определить дату визита, поскольку к нему нужно тщательно подготовиться. Прежде, по словам Моло-това, необходимо подписать экономическое соглашение, а затем настанет очередь и пакта о ненападении. Однако не «прошло и получаса после окончания беседы», как Молотов пригласил Шуленбурга снова. Молотов передал удивленному послу проект пакта о ненападении и сказал, что Риббентроп может приехать в Москву 26–27 августа, если экономическое соглашение будет подписано на следующий день. Внезапное изменения позиции наркома Шуленбург объяснил вмешательством Сталина.

Но Гитлера уже не устраивали и эти сроки: он просил принять Риббентропа 22 августа. 21 августа ТАСС объявил о подписании советско-германского торгового соглашения; 22 августа в Москве ожидали Риббентропа, чтобы на следующий же день подписать пакт о ненападении. Согласно пакту СССР и Германия брали на себя обязательства воздерживаться от нападения друг на друга, разрешать споры мирными средствами и соблюдать нейтралитет, если одна сторона будет вовлечена в военные действия. Как отмечает М. Карлей: «Все были просто «поражены» тем фактом, что советское руководство позволило себе заключить договор с Германией, в то время как английская и французская делегации находились в Москве…» «Англичан и французов годами предупреждали об опасности германо-советского сближения. Литвинов, например, делал это постоянно. А также Альфан, Кулондр, Наджиар и Пайяр… «Сколько раз я говорил об этом! — вспоминал Альфан. — Договоритесь с СССР (о взаимопомощи), иначе русские договорятся с немцами»». В апреле 1935 г. Буллит писал Рузвельту, что советские власти угрожают германской картой, если французы не станут более активно выступать против нацистов. Однако, как отмечал Д. Данн: «Советская угроза заключить временное соглашение с нацистской Германией была неубедительной — западные политики были уверены…, что в силу идеологического антагонизма между нацизмом и коммунизмом союз Москвы и Берлина очень маловероятен, если вообще возможен». Действительно, выбирая будущих партнеров, Гитлер в конце 1932 г., остановился на Англии и Франции, поскольку, по его мнению, «договоры могут заключаться только между партнерами, стоящими на одной мировоззренческой платформе… Политическое сотрудничество Германии с Россией неприятно задевает остальной мир».

* * *

История пакта получила свое развитие год спустя — в ноябре 1940 г., когда уже полным ходом шла война с Англией. В эти дни Гитлер предложил Сталину разграничить «сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов». Предложение, подготовленное Риббентропом, было весьма общим и отдавало СССР направление к югу от СССР в направлении Индийского океана, а также предполагало пересмотр режима Проливов, по сути, возвращая его к русско-турецким договорам 1799–1805 гг.

Ответ СССР включал следующие требования: демилитаризация Финляндии, при гарантии сохранения ее целостности и мирных отношений; в целях обеспечения безопасности в Проливах — заключение пакта взаимопомощи с Болгарией, организацию военно-морской базы на правах долгосрочной аренды в районе Босфора и Дарданелл; предоставление сферы интересов к югу от Батума и Баку в направлении к Персидскому заливу; отказ Японии от концессионных прав по углю и нефти на Северном Сахалине. Проект советской декларации был подчеркнуто мягок к Великобритании и указывал на необходимость сохранения Великобританской Империи (без подмандатных территорий), в частности был вычеркнут пункт об Индии. По словам Сталина: «Мы боимся, что контрагенты могут воспринять пункт об Индии как каверзу, имеющую возможность разжечь войну». Декларация соответствовала заявлениям Гитлера, что он не намерен разрушать Британскую империю, а только хочет избавить Европу от ее влияния.

По мнению В. Молодякова, визит Молотова в Берлин для обсуждения данного круга вопросов был шагом на пути дальнейшего сближения Гитлера и Сталина. Молодяков настаивает на том, что Сталин принял предложения Гитлера или, по крайней мере, продемонстрировал готовность к диалогу. В свою очередь, Г. Куманев утверждает, что Сталин не сомневался в агрессивных намерениях Германии. В подтверждение своих слов Г. Куманев приводит цитату из инструкции, данной Молотову, в которой Сталин указывал: «Ведется подготовка к нападению на нашу страну. Добиваясь берлинской встречи, нацистский фюрер стремился замаскировать свои истинные намерения…»