Ответный сталинский удар

Последней надеждой Китая оставались поставки оружия и боеприпасов через Монголию и Синьцзян из СССР. В 1937–1938 гг. Советским Союзом было поставлено вооружений и техники на 300 млн. рублей, в том числе 361 самолет с летчиками. Политические установки советского правительства в Китае соответствовали новой европейской политике Кремля, использованной в Испании: единый фронт, создание правительства национальной обороны и единой антияпонской армии, переименование советской рабоче-крестьянской республики (которую провозгласили коммунисты на контролируемых ими территориях) в советскую народную республику.

Не обошлось и без очередной антисоветской, профашистской пропаганды; так, статс-секретарь Макензен заявлял: «Россия тайком помогает как Японии, так и Китаю, надеясь ослабить обе стороны». По его словам, Германия одинаково дружественна к Японии и к Китаю, но не намерена помогать ни одной из сторон». В ответ У. Додд приводил данные, что «Гитлер продает военные материалы и Китаю и Японии, и даже посылает в Китай немецких офицеров. Его цель… состоит в установлении господства Японии над Китаем, чтобы обе эти страны были готовы выступить против России, если возникнет война в Европе». Французский посол в Германии, в свою очередь, «опроверг причастность России к развязыванию военных действий на Дальнем Востоке, но отметил, что вступление России в войну на стороне Китая вызовет европейскую войну».

В июне 1938 г. японские войска вторглись в СССР в районе озера Хасан, но были отброшены, правда, с большим трудом. После Хасана японцы решили, что СССР не слишком сильный противник, и в мае 1939 г. Япония крупными силами напала на Монголию в районе реки Халхин-Гол с целью перерезать советские коммуникации с Китаем. В то время, как англо-французская делегация устраивала «переговорный спектакль» в Кремле, на восточных границах СССР уже вовсю шла война. По «15 сентября 1939 года на территории МНР происходили ожесточенные столкновения между советско-монгольскими и японо-манчжурскими войсками». Несмотря на то, что японские войска были разгромлены, угроза войны на два фронта не исчезла. У. Додд еще в 1936 г., говоря о германо-японских отношениях, отмечал, что «существует неписаный договор, по которому эти две страны начнут войну против России, когда наступит подходящий момент». 21 октября 1936 г. Геббельс записывал в дневнике: «Фюрер подписал договор с Японией. Союз против большевизма».

Не случайно заключение пакта Молотова — Риббентропа, отмечает И. Пыхалов, было воспринято в Японии как предательство. Временный поверенный в делах СССР в Японии Н. Генералов докладывал: «Известие о заключении пакта о ненападении между СССР и Германией произвело здесь ошеломляющее впечатление, приведя в явную растерянность особенно военщину и фашистский лагерь». Аналогичную оценку дал и английский посол в Токио Р. Крейги, согласно донесению которого это событие «было для японцев тяжелым ударом». Япония заявила Германии протест, указав, что советско-германский договор противоречит Антикоминтерновскому пакту, в соответствии с которым подписавшие его стороны обязались «без взаимного согласия не заключать с СССР каких-либо политических договоров».

Японский кабинет министров во главе с К. Хирану-ма, являвшимся сторонником совместной японо-германской войны против СССР, был вынужден 28 августа 1939 г. подать в отставку. А 13 апреля 1941 г., несмотря на то, что Япония была одним из инициаторов антикоминтерновского пакта, СССР и Япония подписали пакт о нейтралитете, что исключило войну СССР на два фронта.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Бурный экономический рост СССР в 1930-х годах означал возвращение России на свой прерванный Первой мировой войной цикл развития, остановить ее движение в очередной раз могла только новая война. Война против русской цивилизации как таковой. Обе мировые войны становились звеньями одной цепи, отмечает в этой связи большинство историков. Так, по словам В. Шамбарова: «Вторая мировая выглядела как повторная атака тех же самых позиций после неудачи первого штурма. Атака, осуществленная после получения свежих подкреплений, более тщательно продуманная и подготовленная…» И. Фест: «Взаимосвязь между Первой и Второй мировыми войнами ощущается на различных уровнях… Гитлер сам всякий раз настойчиво указывал на это». А. Фурсов: «Многие историки склонны считать 1914–1945 гг. единым военным периодом, по сути, непрекращающейся или почти непрекращающейся мировой войной…» Черчилль вообще назвал этот период «тридцатилетней войной».

Запад привык смотреть на Россию как на полуколонию, которая в скором времени должна была превратиться в полную колонию. Эти взгляды в полной мере отражают слова о будущем России Дарре, министра продовольствия нацистского правительства: «Страна, населенная чуждой расой, должна стать страной рабов, сельскохозяйственных и промышленных рабочих». Вполне естественно, что попытка России, как и любой другой колонии, выйти из промышленной зависимости Запада, конкурировать с ним, расценивались Европой не иначе как бунт рабов.[42]