Ответный удар

— Так не честно, — попытался возразить Мульч. — Ты представляешь, что мне пришлось пережить, чтобы попасть сюда? Я сбежал из подводного шаттла, проплыл пару миль по ледяной воде. Потом мне пришлось проникнуть в кузницу на западе Ирландии — кузницы остались только там, — чтобы снять губное кольцо. Вот так. Потом я изрыл всю страну, чтобы выяснить истину о происходящем. А когда я наконец оказался здесь, единственный вершок, которого мне не хочется покусать, наставил на меня пистолет.

— Подожди, — сказал Дворецки, — я возьму носовой платок, чтобы вытереть слезы.

— Ты не веришь ни единому моему слову?

— Верю ли я в волшебную полицию, заговоры пикси и туннельных гномов? Конечно нет.

Мульч медленно достал из-под комбинезона позолоченный компьютерный диск.

— Может быть, это освежит твою память.

Дворецки воспользовался одним из ноутбуков Артемиса, предварительно убедившись в том, что компьютер не подключен к другой аппаратуре проводами или инфракрасным каналом. Если на диске содержится вирус, пострадает только один «винчестер». Потом телохранитель очистил диск специальным аэрозолем и салфеткой и вставил в универсальный дисковод.

Компьютер запросил пароль.

— Диск закрыт, — сказал Дворецки. — Какой пароль?

Мульч пожал плечами, держа в обеих руках по французскому батону.

— Откуда я знаю? Этот диск дал мне Артемис.

Дворецки нахмурился. Если диск действительно принадлежал Артемису, он должен был открыться его личным паролем. Он ввел три слова: «Aurum potestas est». Золото — это власть. Фамильный девиз. Через несколько секунд вместо иконки закрытого диска появилось окно с двумя папками. Одна называлась «Артемис», вторая — «Дворецки». Прежде чем открыть одну из папок, телохранитель проверил диск на наличие вирусов. На всякий случай. Чисто.

Чувствуя странное волнение, Дворецки открыл папку, названную его именем. В ней было больше сотни файлов. В основном текстовых, но были и видеозаписи. Самый большой файл был отмечен надписью «просмотреть в первую очередь». Дворецки дважды щелкнул по этому значку.

На экране открылось окно проигрывателя видеофайлов. Артемис сидел за столом, на котором сейчас находился ноутбук. Занятно. Дворецки щелкнул по треугольнику воспроизведения.

— Привет, Дворецки, — услышал он голос Артемиса. Голос был либо настоящим, либо искусной подделкой. — Если ты смотришь эту запись, значит, нашему доброму другу мистеру Рытвингу все удалось.

— Ты слышал? — спросил Мульч, плюясь хлебными крошками. — Добрый друг мистер Рытвинг.

— Тихо!

— Через минуту изменится все, что ты знаешь о нашей планете, вернее, думаешь, что знаешь, — продолжал Артемис. — Люди — не единственные разумные обитатели Земли. На самом деле мы даже не самые развитые с технической точки зрения. Под землей обитают несколько видов волшебных жителей. Большая часть, вероятно, является приматами, но у меня пока не было возможности провести медицинские исследования.

Дворецки с трудом сдерживал нетерпение.

— Артемис, прошу вас, ближе к делу.

— Впрочем, об этом мы можем поговорить в другое время, — сказал Артемис, словно услышав его слова. — Возможно, ты смотришь эту запись во время больших испытаний, поэтому я должен вооружить тебя всеми знаниями, которые нам удалось получить, участвуя в смелых операциях вместе с полицией Нижних Уровней.

«Полиция Нижних Уровней? — подумал Дворецки. — Подделка. Искусная, но подделка».

И снова Артемис словно прочел его мысли.

— Для того чтобы подтвердить фантастические факты, которые я намереваюсь тебе открыть, я произнесу только одно слово. Всего одно. Слово, которое я не мог узнать, если его не произнес ты. Ты произнес его, умирая, прежде чем Элфи Малой исцелила тебя своей магией. Что именно ты мог сказать мне перед самой смертью, старый друг? Какое единственное слово ты мог произнести?

«Я сказал бы тебе свое настоящее имя, — подумал Дворецки. — Его знают только два человека в мире». Настоящее имя строжайше запрещено раскрывать кодексом чести телохранителей. Его называют, когда это уже не имеет значения.

Артемис наклонился ближе к камере.

— Твое имя, мой старый друг, Домовой.

У Дворецки от волнения закружилась голова.

«О господи, — мысленно ахнул он. — Это правда. Все — правда».