Ответный удар

Знаменский. А мне вот неясно. И не верю я, что врачей не вызвали с какой-то пятиминутки к умирающей женщине! Вам было обидно, было жаль ее  — может быть, до слез — верю. Но потом вы из этого случая сделали себе для всего оправдание — всему дальнейшему. Вот вам почему этот случай дорог.

Моралёв. Не оправдание, а глаза у меня открылись тогда! Понял, что жить надо красиво и себе на пользу.

Знаменский. Ладно, поговорим и про жизнь себе на пользу. У следствия к вам много неприятных вопросов.

Моралёв. Сначала, значит, душу разбередили, а потом с вопросами? Такое оно, ваше следствие?!

Знаменский. Давайте без показных нервов, Моралев... Итак, красивая жизнь. Завтраки-ужины в «Арагви», маникюрша на дом.

Моралев(меняет тон, прибедняется). Много я там позавтракаю-то... Возьмешь булочку да чашку кофе. Исключительно для ливера, гражданин майор, для звону. А маникюрша ко мне и вовсе по женской части. Замужняя, после работы несподручно, а днем — шасть к клиенту со своими пузыречками, и шито-крыто.

Знаменский. ЗИМ — тоже «для ливера»?

Моралев. Машина не моя. Брат разрешает покататься.

Знаменский. С братом сейчас беседуют. Он на собственные средства приобрел свой автомобиль?

Моралев. Раз с ним беседуют, пусть он и расскажет... все что надо. (Усмехается.)

Знаменский. У правды, Моралёв, загадочное свойство: сколько ее ни топи, она выплывает... (Пауза. Делает вид, что изучает послужной список Моралева.) Гм... не найду... В цирке вы когда работали?

Моралев. В цирке?

Знаменский. Ну да.

Моралев. В цирке не работал.

Знаменский. Неужели забыли? Ассистентом у Кио?

Моралев. Путаете, гражданин майор.

Знаменский. Вы уверены?.. Получается — такой природный талант?

Моралев. Чего — талант?..

Знаменский. Да фокусы показывать.

Моралев молчит, чуя подвох.

Знаменский. Это ж надо уметь: зиму напролет скупали у граждан ценное сырье, а снаружи глянешь — палатка будто вымерла. Снегом сверх крыши засыпана. Классный номер!

Моралев. Насмехаетесь?

Знаменский. Восхищаюсь, Моралев! Просто горжусь знакомством!.. Мне тут передали разные бумажки — я глазам не поверил. Вот совсем недавно, в те числа, когда на палатке красовался замок, вы, оказывается, сумели принять у населения массу добра. И выписали кипу квитанций — аккуратным почерком, почти без орфографических ошибок.

Моралев. Допустим, я по домам собирал?

Знаменский. И покажете эти дома?

Моралев. Зрительная память плохая.

Знаменский. Беда... Ну, а те отливки, что вы при наших сотрудниках на склад сдавали, — их-то помните?

Моралев. Их, между прочим, со свалки брали, и я не присутствовал. Откуда я знаю, чего там алкаши навалят?.. Если они, к примеру, труп подложат — я за убийство пойду?

Знаменский. Не прикидывайтесь простачком. Груз ваш. Характер его не вызывает сомнений — промышленные заготовки.

Моралев. А чего их на свалку выкинули, если они промышленные? Кто выкинул, с того и спрашивайте.

Знаменский. Спросим, Моралев, будьте уверены.

Сцена двадцать первая

Служебный кабинет профессора Ломова. Своеобразие в обстановку вносит лишь большой застекленный шкаф с образцами руд. Входит Ломов, пропуская вперед Кибрит. Ломову немного за 40, держится свободно.

Ломов. Усаживайтесь... Курите?

Кибрит. Только если очень волнуюсь.

Ломов. Тогда, видимо, редко... Итак, наука на службе криминалистики... Ну что я могу сказать — просьбу вашу выполнил, выводы бесспорны. Это не бронза — довольно сложный сплав. И, конечно, не отходы, а заготовки. Две бракованные, остальные годные.

Кибрит. И можно определить круг предприятий, где...

Ломов(останавливая ее жестом). Я вам подскажу, как его определить, но убедительно прошу в дальнейшем на меня не ссылаться.

Кибрит. Почему?

Ломов. Как говорится, не с руки. Щекотливый вопрос... Какое-то расследование, в перспективе не исключен суд, да?.. Вот видите! Нет, увольте... (Видит откровенную реакцию Кибрит, шутливо машет рукой.) Эх, где наша не пропадала. Придется объяснить. С подобными сплавами экспериментирует известный и уважаемый металлург, некогда мой учитель. Естественно, не может быть и речи, будто он замешан в неблаговидных делах. Но узнать, что кто-то, хоть отдаленно причастный к твоей работе... Согласитесь, мало приятного. И тут еще я в роли... некоего, пардон, наводчика! Нет, честно, для меня это просто неприлично.