Ответный удар

- Я все равно посчитаюсь с вами. Со всеми!

- Интересно, как?

- Вам не удержать "серого волка". Что дальше, шакал? Суд?

- Ты смеешься? Чтобы тебя через неделю выменяли на нескольких захваченных заложников?

- Все равно... Торговаться будем. Обмен будет...

- Не будет.

Что-то в тоне Алексеева наконец проняло Муссу.

- Русский, ты мне ничего не сделаешь. Таких, как я, не убивают. Такие, как я, знают то, что никто не знает. И даже если враг захватывает таких, как я, то относится бережно, - Мусса ухмыльнулся.

- И ты сдашь нам информацию, интересующую ведомство?

- Не тебе, пес. Твоим хозяевам!

Мусса не видел ничего особенного в том, чтобы пойти на временное сотрудничество с русским. Он был воин Аллаха. И правила разрешают немного отступить, чтобы сохранить жизнь и потом наверстать, многократно приумножив дела во благо победного шествия истинной религии.

- Значит, будешь работать с нами, - хмыкнул Алексеев. - Умный ты. Только одного не учел.

- Я все учел.

- Не учел, что ты мой кровник. Ты убил многих людей, которых я уважал и любил. Ты убил моего друга.

- Кого?

- Аслана Хамидова. Он был настоящий человек, Мусса. Я мщу и за него.

- Э, так не делается! - тут Муссу проняло.

- Поздно, Мусса... Я ненавижу твою волчью породу. Я ненавижу таких, как ты.

- И что, ты пристрелишь меня, шакал?

- Нет, Мусса. Ты не заслужил смерти воина. Я тебя просто удушу.

- Нет!

Самое страшное для мусульманина быть удушенным - это значит погибнуть не как воин. Воин Ислама попадает сразу в рай. Удушенный лишается такой возможности.

Мусса выгнулся, попытался кинуться к Алексееву, но тот легко сшиб его с ног. Наклонился. Умело зажал и надавил на шею, пережимая сонную артерию.

- "Серый волк", - покачал он головой. Алексеев выполнил обещание, данное Аслану. Месть свершилась.

* * *

У вице-премьера правительства России Александра Чумаченко на самом деле закололо сердце. Оно стучало в груди перегревшимся мотором - неровно, с перебоями. Время приближается. Скоро наступит долгожданная минута.

Стрелки ползли по-подлому медленно. Ему хотелось заснуть и проснуться, когда все кончится, когда он въедет на белом коне на вершину власти. Но так не бывает. Тут не только спать нельзя, но даже расслабиться на миг. Слишком много решается в эти часы. Все будет висеть на волоске. Американцы собаку съевшие на подобных мероприятиях, уверяли, что всё пройдет без сучка и задоринки. Однако и у них случаются сбои.

Но если все удастся... Чумаченко на миг блаженно расслабился. Если бы кто из окружающих знал, какой он тогда груз скинет с плеч. Он избавится от навязчивого страха и от неуверенности в будущем, которая в минуты, когда он отвлекался от обязанности вращаться, как волчок в бешеной суете буден, доводила его до состояния исступления. "В этой варварской стране нельзя быть уверенным ни в чем, даже на два дня вперед", - сказал ему однажды Джерри Саймес, его экономический консультант и душеприказчик. Чумаченко полностью был согласен с этим. Он презирал эту лапотно-медвежью страну. Но так уж случилось, что здесь он родился, и от этой страны он взял все, что только возможно. Здесь сделал себя с нуля. И трясся здесь за будущее. Хватался за власть, зная, что может существовать только в ней - слишком по большим счетам придется платить, если эта власть сменится. А в последнее время все шло именно к этому - к смене власти. Игры в монархии, в перевыборы, политические шулерские комбинации ничто не давало гарантии будущего. Гарантия была в "Местном контроле". Поэтому он и принял предложение американцев. Впрочем, положа руку на сердце, ему бы и не позволили отказаться.

Чумаченко ждал полного триумфа. Но именно сейчас, когда все практически сделано, полная победа казалась ему сомнительной. Забравшись так высоко, трудно долго удерживаться на вершине.

Усевшись в кресло, он расслабился и прикрыл глаза. Палата напоминала хороший номер-люкс. Подходы сторожила охрана. Датчики на груди передавали сведения о состоянии сердца и готовы были в нужный момент дать сигнал тревоги. Отличная медицина мирового класса. Один из признаков привилегированного положения. Сегодня в России деньги и власть - это и право на медицину, а значит, право на жизнь. И это Чумаченко считал справедливым. Бесплатная медицина, общее право на жизнь, - одна из скончавшихся в корчах химер социализма. Вредная химера. В обществе должен быть естественный отбор. Выживает сильнейший, богатейший, влиятельнейший. Остальные - материал. Народ - поле для власти, для извлечения дивидендов. И нормально пусть живут сильнейшие, для остальных предназначено прозябание. Лучшего эта аморфная, огромная биомасса, эти генетические рабы, именуемые русским народом, не заслужили.

- Удобрения, - хмыкнул Чумаченко, порадовавшись точному сравнению. Действительно, народ - не более, чем удобрения. Власть имущие понимали это еще на заре человечества.

На миг подумалось, что он стал законченным циником. Когда-то ведь не был таким. Но ведь это было так давно...