Ответственность религии и науки в современном мире

Однако дальше в тексте говорится, что по воле Божьей человек вовсе не лишен забот, и забота эта – благополучие ближнего: «Вы не должны понимать написанное мною так, как будто любая забота запрещена. Каждое служение и каждое состояние, особенно включающее ответственность за других людей, предполагает определенную заботу». Здесь мы видим учение Лютера о двух сферах действия Бога – область духовную и область общественного служения. Риск доверия – не безопасность! – вот правильное отношение к Богу (в духовной сфере). Однако стремление к безопасности требуется в наших отношениях с другими людьми (в области земной), особенно когда от нас зависит жизнь наших ближних. Таким образом, существуют этические ограничения в выборе – стоит рисковать или нет. От христианина требуется готовность рисковать самим собой, но никому не позволено решать за другого – брать на себя риск или нет. К примеру, есть существенная разница между тем, чтобы самому решиться прыгнуть с парашютом или заставить это сделать кого-то другого.

Протестантское богословие возникло из отказа строить религиозную безопасность на схоластической идее «сверхдолжных заслуг» и на духовных практиках, связанных с назначением епитимьи за совершенные грехи. Однако в не меньшей степени, чем современные ему католические богословы, Лютер развивал свою теорию в рамках ужасающей доктрины Августина о двойном предопределении. Подобно Августину и Жану Кальвину, Лютер верил, что Бог заранее избрал определенных людей для вечного спасения, других же обрек на вечное проклятие. В этом отношении можно сказать, что Лютер излагал свое богословие готовности к подвигу ради веры на восприятии Бога как внешней угрозы – на страхе Божьего гнева.

Однако дальнейшее развитие лютеранского богословия, нашедшее выражение в классической Формуле Согласия (Formula of Concord) 1577 года, привело к разделению лютеран и кальвинистов по отношению к концепции двойного предопределения. Иначе говоря, основная проблема, касающаяся спасения, согласно Лютеру, все еще заключалась в том, что воля Божья относительно данного конкретного человека оставалась неизвестной и сокрытой. Готовность к подвигу ради веры неизбежна для правильного понимания веры, однако сама по себе она никак не гарантирует вечного спасения. Страх и трепет Божьего гнева присущ вере не менее, чем уверенность в Божьей любви, раскрывшейся в евангельском слове. Позднее лютеранство, однако, стало утверждать, что Бог, конечно же, желает спасения каждого человека, причем единственным и достаточным условием для этого является вера. «Приписывать Богу противоречивые волеизъявления» прямо запрещено (Formula of Concord, Solid Declaration, XI, 34).

Для Лютера и лютеран, однако, полностью в Божьей воле было давать или не давать дар Святого Духа, так что человеку в конечном итоге приходится брать на себя риск веры. Новым шагом в богословии готовности к риску ради веры стали новые труды в протестантской теории. Основатель методизма Джон Уэсли отказался от августиновской точки зрения о том, что некоторые люди обречены на проклятие. Он также верил, что Бог предлагает дар Святого Духа каждому человеку, независимо от исповедуемой религии. Бог любит всех и каждую свою тварь и желает всем вечного спасения. Однако Бог спасает людей только в том случае, если они в свою очередь принимают Божью милость и таким образом оказываются в состоянии войти в реальное общение с Ним. Только при условии участия в жизни Бога люди могут спастись, независимо от их личного жизненного успеха или неудачи.

Эта так называемая доктрина обусловленного всеобщего спасения формулирует проблему риска и опасности в новом ключе. Учитывая, что Бог желает, чтобы каждый человек вошел в божественное общение любви, учитывая также, что предваряющая благодать предоставляет людям, принадлежащим к любой культуре (не только христианам), многочисленные возможности принять Божью благодать, риск потерять земную жизнь теперь только от человеческой открытости Богу. Святой Дух дает возможность верить всем и каждому человеку, в церкви или вне ее. Однако за человеком остается решение – настроить ли себя на предложенный Богом дар благодати или нет. Неопределенным теперь становится не Божье избрание, а выбор человека – принять или не принять Божью любовь.

Теперь уже нет какого-либо внешнего определения к погибели, как мы находим это в произведениях Лютера. Согласно Уэсли, Бог уже не является для людей внешним источником опасности. Однако, первичный риск – неверие – приводит к вторичному риску – проклятию – если только неверующий продолжает отвергать возможности, предложенные Божьей предваряющей благодатью. Иными словами, здесь налицо серьезный вторичный риск потерять возможность вечной жизни, отвергнув Божью благодать и приобщение к Богу в вере.