Читаем Ответы Акунина после «Весь мир — театр» (зимняя серия 2009-2010) полностью

Во время сильного волнения Э.П. перестаёт заикаться, хотя, в реальной жизни, у людей, страдающих этим недугом, наоборот, происходит ступор и речь практически пропадает. Скажу сразу, что знаю об этом как никто другой — сам заикаюсь уже 17 лет. В связи с этим у меня возник вопрос: почему Вы, может зная об этом феномене, а может и нет, подарили Эрасту «спасательный круг» в образе волнения?

Gemmusik

Дело в том, что люди вроде Эраста Петровича в моменты опасности не теряются и не нервничают, как все мы, а наоборот, мобилизуются, вступают в фазу полного контроля. Они созданы природой для ситуаций, которые для нормального человека являются стрессовыми. Таких персонажей я в жизни тоже встречал, хоть и нечасто.


«История не имеет сослагательного наклонения», но все же… Как могла бы повернуться судьба Фандорина, если бы в тот роковой день до него дозвонилась не Ольга Леонардовна, а Ольга Борисовна?

Ольга

Она бы не позвонила. Никто наверху не был заинтересован в том, чтобы расследование смерти Столыпина оказалось результативным. Схожий пример: чего ради нашим властям понадобилось бы привлекать человека вроде Фандорина к расследованию дела о взрывах домов в 1999 или о Беслане? Ведь он же, гад, докопается до истины, его не остановишь.


Как Вы оцениваете творчество драматурга Э.Ф.?

Ольга

Средненько. Обычная компиляция, вольное попурри из тем и сюжетов японского театра с учетом вкусов европейской аудитории Серебряного Века.

5. ПИСАТЕЛЬ КАК ЧИТАТЕЛЬ (ЗРИТЕЛЬ, СЛУШАТЕЛЬ, ГЕЙМЕР, ФИЛЬТР ИНФОРМАЦИОННОГО ПОТОКА)

Вы говорили, что когда писали «Весь мир театр», то в образе Фандорина представляли Олега Ивановича Янковского. Скажите, Вы смотрели фильм «Царь»? Что Вы думаете о его последней актерской работе?

Павлик Матросов

Мне трудно здесь отделить обреченного митрополита Филиппа от обреченного человека Янковского. Поэтому я смотрел на Олега Ивановича в этой роли с особенным чувством. Наверное, как и все.


Григорий Шалвович, какую музыку Вы любите слушать? Когда работаете, слушаете что-нибудь? Можете назвать своих любимых музыкантов?

Baghi

Я вообще-то не сказать чтоб меломан. У меня есть несколько сборников, куда я записал песни и мелодии разных лет, действующие на меня позитивным образом. Чего там только нет. От Доницетти до «Одессы» Bee Gees и от Гребенщикова до казачьего хора.


Когда-то благодаря Вашим переводам я узнал, что существует проза Юкио Мисима и стал его почитателем. Прошли годы — и уже серия «Лекарство от скуки» открыла русскоязычным читателям множество достойных литературных имен. Надеюсь, многие заглянут на финальные страницы «Весь мир театр» и откроют изящество традиционной японской драматургии. Интересно было бы узнать — существует ли сегодня такой зарубежный автор, которого Вы хотели бы перевести или хотя бы просто представить его книги русскоязычным читателям?

Noki

Когда я работал в журнале «Иностранная литература», я именно этим и занимался: знакомил наших читателей с авторами, которые были интересны мне самому. Но с тех пор я, в общем, перестал читать художественную литературу.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное