Отыграть назад

– Ух ты! – ошеломленно воскликнула Грейс. – А почему?

– Просто мне нравилось быть отцом. Обожал наблюдать, как ты познаёшь мир. Ты была очень любопытным ребенком. Я не в академическом смысле – конечно же, ученицей ты всегда была прекрасной, – поправился он. – Но ты просто пристально на что-то смотрела, и я говорил твоей маме: «У нее в голове много чего откладывается. Она смотрит на все».

«Смотрит на все, – подумала Грейс. – И не видит ничего».

– Ты мог бы начать все с нуля, когда умерла мама, – по-прежнему не очень дружелюбно заявила она. – Тогда тебе было немного за пятьдесят. Ты мог обзавестись новой семьей.

Отец пожал плечами. Похоже, он только теперь задумался над этим.

– Думаю, да. Но я встретил Еву и обрел рядом с ней настоящий уют. А уют – это именно то, в чем я нуждался. Оказалось, это одна из основных потребностей, и ничего ужасно сложного в ней нет. Потом у меня появились ее дети и внуки, а впоследствии еще и Генри, и я наконец познал счастье. – Он посмотрел дочери в глаза. – Сама мысль о том, Грейс, что ты выстроила свой идеал семейной жизни на нашем с мамой примере, чрезвычайно огорчает меня. Мне следовало бы рассказать тебе правду еще много лет назад.

– А мне надо было настоять на подобном разговоре, – ответила Грейс. – Моей задачей как подростка было высмеивать родителей и издеваться над ними, а я этого так и не сделала. У такого подросткового бунта есть причина. Я же считала себя выше всего этого. – Она покрутила бокал с остатками красного вина. Одна капелька выплеснулась через край, и Грейс наблюдала, как та стекает по ножке. – Что ж, лучше поздно, чем никогда.

– Ева тобой восхищается, – поведал ей отец. – Хотя знает, что ты ее недолюбливаешь. Ее это очень огорчает.

Грейс кивнула. Она была не совсем готова обнять Еву как сострадающую, сочувствующую и любящую ее душу. Но попробовать сблизиться можно.

Грейс вдруг невольно спросила отца, не отдаст ли он ей мамин фарфор, и поразилась этому вопросу. Зачем ей потребовались символы родительского брака теперь, когда она знала правду о том, как они жили? И все же эти символы были осязаемы, и Грейс чувствовала, что в данных обстоятельствах они ей нужны.

– Я бы хотела забрать его себе, – напрямую заявила она отцу. – Он много для меня значит.

– Мамин – что? – ничего не понимая, переспросил он.

– Мамин фарфор. Лиможский «Хевиленд», который вам подарили на свадьбу. Мне неприятно, что Ева им пользуется ежедневно. Я знаю, это глупо… – проговорила она.

– Тарелки и чашки? – переспросил отец, все еще сомневаясь, верно ли ее понял.

– Да. Я знаю, это очень старомодно, но все же думаю, что вещи с вашей свадьбы должны были перейти ко мне. Сама знаю, как это звучит. – Грейс действительно поняла, что со стороны ее требования звучат некрасиво. – Я не жадная, но это же посуда моей мамы. Мне казалось неправильным, что этот фарфор получила твоя вторая жена, а не я, дочь. Вот и все, – закончила она.

– Конечно же, ты можешь забрать посуду. Все, что тебе понравится. Ева всегда твердит мне, что надо избавляться от накопившихся вещей, и у нее полно своих сервизов. Думаю, этот фарфор я хранил из-за своей сентиментальности. Мне казалось, тебе будет приятно, когда мы собираемся на ужин, принимать пищу из тех же тарелок, из которых ты ела в детстве. Но разумеется, я привезу этот фарфор сюда.

– Не стоит спешить, – ответила Грейс, чувствуя себя идиоткой. – Просто, когда этот кошмар закончится, если закончится, я бы хотела, чтобы Генри окружали вещи, не связанные с Джонатаном. Пусть это будут вещи из моего прошлого. Я хочу, чтобы у меня было прошлое, которое можно передать Генри. Необязательно идеальное, но по крайней мере не отцовская ложь.

Закончив фразу, Грейс вдруг поняла, что и сама готова оставить эту ложь в прошлом, двинувшись навстречу будущему.

Глава девятнадцатая Роковая ошибка

С первого дня в детском саду до того памятного утра, когда ей вручили диплом малинового цвета, Грейс обучалась только в частных школах и потому поразилась, с какой легкостью Генри приняли в седьмой класс местной средней школы Хусатоник Вэлли. Никакого официального заявления о приеме, никаких выяснений, сколько свободных мест осталось в классе и есть ли у нее связи с кем-то из попечительского совета школы или из приемной комиссии. Грейс в страшном волнении звонила секретарю школы, а от нее попросили лишь после рождественских каникул подготовить невероятно «демократичный» пакет документов, которые она собрала без малейшего труда. А именно: свидетельство о рождении Генри, копия лицевого счета за пользование коммунальными услугами в доме на озере на имя родителя или опекуна Генри плюс табель и характеристика с прежнего места учебы, которые Роберт Коновер тотчас выслал по электронной почте (отличные оценки и похвальные эпитеты преимущественно в превосходной степени).