Отыграть назад

«Неудивительно, что она рыдает», – подумала Грейс, глядя на запертую дверь и продолжая стоять на сизалевой дорожке в двух метрах от цели. Возможно, эта женщина оставила собственных детей в каком-нибудь убогом жилище, таком далеком во всех смыслах от этого роскошного пентхауса, чтобы заботиться о детях Джонаса и Цуки Спенсер, чтобы отдавать им свою любовь, вот здесь, на самом верху этого неизмеримо дорогого города. Возможно, она просто воспользовалась моментом, когда дом был переполнен гостями, а сами хозяева отсутствовали, чтобы излить свое материнское горе – горечь разлуки с собственными детьми.

Грейс сделала шаг назад, надеясь, что дорожка у нее под ногами не захрустит. Так и вышло. Еще один шаг, потом она повернулась и отправилась назад тем же путем, как и очутилась здесь.

Войдя в фойе, Грейс почувствовала легкую вибрацию в сумочке и сразу достала телефон, чтобы прочитать сообщение от Джонатана. К своему удивлению, узнала, что он побывал здесь, в апартаментах Спенсеров, и провел по крайней мере какое-то время на аукционе.

«Приехал поздно из-за траур. визита, – писал он. – Только что звонили из больн. С одним пац. плохо, постараюсь приехать позже. ПРОСТИ».

В жизни Джонатана очень часто с его «пац.» было очень плохо. Это маленький мальчик или девочка, которых только что диагностировали. Или начался рецидив. Или кризис. В таких случаях Джонатану звонила обезумевшая от горя мать, для которой весь мир рухнул вместе с болезнью ее пятилетнего одаренного крохи. И шаткая гильотина, как колесница, привидевшаяся Иезекиилю, уже материализовалась над ее головой. Всегда находились родители, разъяренные от своей собственной беспомощности, готовые взорваться в любой момент. В течение многих лет на Джонатана нападали, к нему кидались и рыдали, его осыпали миллионом вопросов. Его призывали выслушивать исповеди…

«Это потому, что она когда-то занималась проституцией? Все это потому, что она курила тайком последние четыре года и даже во время беременности?»

Рабочие дни Джонатана походили на конвейерную ленту бесконечных кризисов, каждый отдельный случай угрожал жизни пациента, и все они имели свои всепоглощающие последствия. Даже Грейс, у которой зачастую простой сеанс обычной терапии превращался то в кирпичную непробиваемую стену, то в бездонную пропасть полного непонимания, даже она с трудом понимала, с какими поворотами болезни и реакции на нее приходилось иметь дело ее мужу каждый день.

«Не видела тебя», – напечатала она большими пальцами – этим навыком Грейс, к сожалению, уже овладела.

«Махал тебе, как идиот!» – написал он в ответ.

Грейс вздохнула. Не было смысла продолжать этот диалог. По крайней мере ему удалось сюда приехать.

«Увидимся дома, – напечатала она. – Чмоки».

«Чмоки», – пришел короткий ответ. Они всегда так заканчивали электронную переписку.

Когда из туалета выпорхнула Дженнифер Хартман, Грейс добродушно кивнула ей и вошла внутрь. Здесь сияла другая люстра, огромными и грубыми кусками стекла, оставляющими светлые пятна на стенах. Над унитазом висел автопортрет Уорхола, как раз та самая вещь, чтобы мужчины перестали мочиться. Грейс почему-то именно это пришло в голову. Она тщательно вымыла руки мылом с ароматом лаванды.

Аукцион подходил к концу. Оставался только лагерь для маленьких миллионеров (так окрестила Грейс предпринимательский опыт Натана Фридберга). Лот ушел за тридцать тысяч долларов после борьбы между четырьмя, потом тремя, а потом двумя претендентами. Сам Фридберг объявил во всеуслышание, что эта сделка будет оформлена в налоговой декларации как некоммерческое пожертвование. Грейс не узнала ухоженную супружескую пару, которой достался этот лот.

На этом аукцион закончился, все вздохнули с облегчением и принялись поздравлять сами себя. Салли, как заметила Грейс, наслаждалась крепкими объятиями директора Роберта. Аманда не отставала от нее и, выкрикнув не очень приличное «опа!», тоже обхватила руками свою более высокую подружку, заставив ее неуклюже подпрыгнуть на месте, как делали когда-то Хиллари и Типпер на съезде демократов. Мужчины обменивались крепкими рукопожатиями и активно перемещались по залу, по ходу рассыпая поздравления. Затем начался массовый исход. Несколько пар уже осмотрительно стояли у дверей, готовые удалиться. Здесь же находилась и Малага Альвес. Она держала аукционный каталог у лица, как будто это был веер. Кроме коротких приветствий на первом этаже, Грейс так и не поговорила с ней и теперь быстро проскользнула мимо женщины, опустив голову.

Через мгновение рядом с ней материализовался Роберт Коновер. Он положил ей на плечо широкую ладонь, прижавшись колючей щекой к ее щеке. Какую же замечательную работу проделала Грейс, заметил он.

– Это в основном Салли, – парировала Грейс. – И Спенсеры, конечно же. Надо отдать им должное.

– Ну, разумеется. Правда, заочно.