Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2.

Дневная жара почти ушла (да она и не попадала в кабинет, отсеченная плотными шторами), лампа на круглой мраморной ноге высвечивает часть стола и уголок темного горбатого телефона — одного из двух. Больше на сукне ничего нет. Человек с внешностью сельского комбайнера должен бы выглядеть здесь неуместно… но почему-то не выглядит.

— Ну что, Павел, твой отчет я читал. Личное мнение — тоже. А теперь давай на словах. То, что не вошло в отчет.

— Извини, Андрей, но у меня вопрос. Управлению что, делать нечего? Посылать туда нужно было врача из 'скворечника' или из Сербского, а не химика.

— Настолько серьезно? — голос 'Андрея' остается ровным.

— Хуже, чем ты думаешь.

— Магия действительно существует?

— Не скажу… Я ж в свое время и дервишей насмотрелся, и фокусников бродячих в Китае… Кое-что могу на наркотики в костре списать, кой-что на хитрые фокусы, а оставшееся — да черт его знает. Скорее всего, это просто какой-то еще не открытый нами вид энергии. Объясняет он, во всяком случае, свою чертовщину довольно логично. Сухой остаток — в отчете. Да даже если и есть она — толку нам с нее — никакого. Пока. И сам знаешь — зависеть от одного человека… О зельях не спрашиваешь — и правильно. Особое мнение Бурденко и то, что я узнал — да за такие подарки к стенке ставить мало!

— А он сам? Что скажешь?

— Столкнись в Туркестане — сказал бы, что в курбаши метит. Ты Гражданскую лучше меня помнишь — сколько таких атаманов самозваных было… К нашей войне не приучен. Чем-то рифов испанских напомнил. Такому лет 400 назад — самое раздолье. Историю с гранатой я описал. А по внешности — лучше б ему с попами не пересекаться. Мало нам сказок про чертей с красными звездами было?

— Спокойней, Павел. Без сердца говори.

— Без сердца? Склонен к индивидуальному террору. Боится брать на себя ответственность. Неуравновешен. Авантюрист по натуре. Психически неустойчив. Иногда — поразительно наивен. Как гимназист, начитавшийся Карла Мая. И гранатой алхимической он нам нагадил… Не дай бог немцы найдут. От химоружия — не отмоемся. Был бы приказ — положил бы, не задумываясь.

— Всё?

— Странный, очень странный. Ощущение есть, что играет, да только слишком неловко играет, как будто специально. А то, что из под маски иногда выглядывает, не знаю даже как и описать. Мои заключения по обществу, где такие вот красавцы живут, в отчете.

— Ну а своими словами, не всё ж канцелярщину читать.

— Своими… — Поудобнее переложив ногу за ногу 'колхозник' задумался и скучающим тоном продолжил. — Своими… Ну слушай:

Мама меня убила.

А отец меня ест.

Братишки и сестрички сидят под столом,

прячут кости,

они сожгут их вскоре.

— Как тебе это? — Внимательный взгляд посетителя зафиксировался на лице хозяина кабинета.

— Это что?

— Это? Детский стишок, обычный детский стишок, повторяемый во время рутинной нудной работы. Заметь, практически без участия сознания. Это фактик раз.

— Есть и другие?

— Есть, отчего же им не быть. Поведение за столом и то, что было приготовлено. Ты знаешь — я из того, что на столе стояло половину опознать не смог. Голодно у них. Хоть это и в глаза сильно не бросается, но по манерам заметно. Точно такое же отношение к еде у японцев — съедает до последнего кусочка, а в пищу идет вообще всё. Если к этому добавить, то что он о своей родине рассказывает — картина получается неприглядная… Полное отсутствие каких-либо переживаний при убийстве, причем это не тренировка. Сам знаешь, как ребят по первому ломать приходится. Не поверишь — скука и сожаление о запачканном оружии. Больше никаких эмоций. Наконечник стрелы ты видел. Понравилось? Это еще цветочки — второй вариант еще интереснее был.

— Да уж — читал я отзывы экспертов. Что еще скажешь?

— Что скажу… Гнали мальчика, так гнали, что по движениям видно. Судя по всему, примерно полгода подготовки, да такой, что о себе забываешь. Дергает его — особенно на свету видно и когда голова занята. Причем результат хороший — на ножи я бы с ним не вышел. Если только на нежданчик взять. Заметь — тело гладкое, как у девки какой, ни шрамов, ни мозолей, да и по стилю разговора — крыса ученая, иначе не скажешь. Вот и думай, кому такого гнать надо? Ну, а после допроса окруженцев и старшины этого странного, я тебе только одно могу сказать — нелюдь. Назвать это человеком я просто не могу. Леший еще более-менее на человека хоть по поступкам и разговору смахивает. ВаСю эта, хоть и с хвостом, да тоже не особо выделяется. А этот красноглазый только играет, по необходимости пытаясь быть похожим.

— Что, так плохо?

— Веет от него иногда чем-то… Плохо другое. Сразу место, где появился, под себя ломать начал. А это наша земля. С окруженцами себя странно повел. И кое-что из рассказанного… Неуютно… Даже мне… Как бы вторую 'анненковщину' не получить. Да такую, что первая раем покажется.

— А если все-таки…