Отзвук

Как-то я наткнулся на маленький пруд, образовавшийся у подножия скалы после взрыва, который отбросил породу в пропасть и одновременно углубил естественную нишу, и вода с реки хлынула в нее. Я решил перекрыть перешеек, через который проникали ледяные потоки, рассчитывая, что солнцу удастся нагреть воду. Полчаса работы на бульдозере — и дело сделано. На третий день вода потеплела настолько, что я рискнул войти в пруд. С тех пор я ежедневно, возвращаясь домой, делал маленький крюк и наслаждался «личным» бассейном. Раз в неделю я открывал перешеек, и свежая вода заполняла нишу.

Эльза потом признавалась, что цепь каменных громад, белоснежные вершины, скалы, нависшие над ущельем, и пробивающаяся по узкому логову бешеная река поразили ее.

Но гул моторов, лязг железа и визг шин огромных самосвалов, носившихся по крутым дорогам, раздражали. Здесь, в заоблачной выси, они заглушили все природные звуки, и встревоженные горы недобро и глухо ворчали раскатистым эхом. Ранним утром, пока строители-дорожники не приступали к работе, или вечером, когда затихал шум машин, она спешила мимо сторожевой башни к небольшому обрыву, срывала с себя цветастый халат, — он небрежно ложился ярким пятном на камень, — и, вскинув руки, прыгала вниз…

В тот вечер, как всегда, беззаботная, она вприпрыжку явилась на заветное место. Только желанием поскорее окунуться в освежающие воды можно объяснить, что она не заметила на камне майку, джинсы, магнитофон.

Нырнув, я медленно поплыл, почти у самого дна пруда, не подозревая, что на меня камнем падает девушка. Довольно сильный удар по спине вывел меня из состояния блаженства. Вода погасила скорость ее падения, иначе было бы худо и ей, и мне. Я пошел было ко дну, но энергично оттолкнулся ногами и, вынырнув, невольно застонал. И тут я увидел ее, испуганную, отфыркивающуюся, изумленно глядящую на меня огромными встревоженными и одновременно озорными глазами. Я обхватил руками поясницу, стараясь унять боль. Похоже, она тоже пострадала, потому что тут же стала массировать ладонями свои длинные загорелые ноги.

— Ты что, ослепла? — сердито спросил я ее.

— А чего ви прятались… там… под водой… — морщась то ли от боли, то ли от моего грубого тона, заявила она. — Я не виновата…

Я молча стал карабкаться на «берег».

— Вам плохо? — полезла следом за мной девушка.

На площадке, стараясь унять боль, я разминался минут десять. Она, не скрывая лукавой улыбки, наблюдала за мной, потирая колени. Я не смотрел на нее, но ее синий купальник так и лез в глаза. С трудом переводя дыхание, я уже без раздражения проворчал:

— Так можно человека угробить.

— Это есть ужасный удар, — согласилась она.

— Еще хорошо отделались, — я сердито покосился на нее. — У вас в Латвии, когда с высоты прыгают, не смотрят, есть кто там внизу или нет?

— У нас в Латвии… Ты угадал. По акценту, да?

— И по прыжку тоже.

Оценив мой злой юмор, она рассмеялась, как-то очень мелодично, будто, колокольчик потревожили. И от этого смеха у меня слегка зашлась душа, какое-то незнакомое чувство то ли страха, то ли восторга сковало меня, и я оторопело уставился на нее. Наверное, взгляд у меня был очень странный, потому что она вдруг испуганно замолчала, прикрыв рот ладонью.

— Ну ты даешь… — пробормотал я.

— Ну ты даешь… — повторила она, словно запоминая понравившуюся фразу.

— Чудная! Из театра, что ли? Ой! — вскрикнул я от боли в пояснице.

— Очень больно? — спросила она.

В ее голосе мне послышалось не только сочувствие и раскаяние, но и поддразнивание. Я подозрительно покосился на нее: похоже, она даже довольна происшедшим.

— Вы не мастер спорта?

— Я новочиха, — покачала она головой.

— Ты хочешь сказать, новичок? — поправил я ее.

— Новичок есть мужчина, а я новочиха, — возразили она.

— Ладно, пусть будет так, — усмехнулся я.

— Ты еще больше не сердитый?

— Как это, еще больше?

— Ви есть профессор! — строго глядя мне в глаза, обвинила она.

— Похож?

— Ми беседываем одну минуту — вы уже сделали два…

— Не беседываем, а беседуем…

— О-о! — она схватилась за голову: — Еще один! За одну минуту — три замечания! Это есть профессорский привычка.

— Не поправлю, в другой раз на том же слове споткнешься. — Я пожал плечами. — Впрочем, мне-то что? Не нравится — не буду! Извини, пожалуйста!

— Буду смотреть на последовающий… — она выжидающе сделала паузу, ожидая поправки.

И я на самом деле попался на ее удочку.

— Не поел… — начал я, но вовремя спохватился: — А-а! Говори, как хочешь.

Она не сводила с меня глаз, наслаждаясь моим смущением. Потом продолжила:

— …на последующий поведений… молодой человек по имени… Э-э, я не знаю имя моей жертва.

— Ну, до жертвы, положим, еще далеко, — оскорбился я. — Я не из слабосильных. — Отвернувшись, я стал натягивать джинсы.

— Это я сразу замечала, — насмешливо произнесла она.