Отзвуки ярости (СИ)

Он, как ни в чём не бывало, сидел на столе. Услышав мой голос, он никак не высказал вины, только дёрнул ушами.

- Ну и козлина же ты, порвал Крока!

Я подняла игрушку. Стеклянные глаза смотрели с укоризной, но ткань была распорота очень ровно.

Острые же у Котика когти, подумала я.

- Прости, Кроки, - я обняла его, как делала раньше, делала всегда. Плюшевая ткань и твёрдые бусинки глаз. - Я всё исправлю.

Мысль о том, чтобы выкинуть порванную игрушку, и в голову не пришла. Крок всегда был моим другом. А мама дала мне с собой маленький набор для шитья.

Но сначала - я облизала пересохшие губы - нужно было поесть, помыться и расчесать торчащие в разные стороны волосы.

Шитьё не было моей сильной стороной. Штопала Крока я медленно, да и зелёные нитки в наборе были слишком тёмными. Теперь у него был неровный боевой шрам на животе.

- Я всё равно буду тебя любить, - сказала я ему, обрезая нитку.

Котик запрыгнул на диван, толкнулся головой под локоть.

- И как ты смеешь после того, как чуть не убил Крока? - я говорила это и гладила его по голове. - Не делай так больше.

Котик только смотрел на меня и мурлыкал.

Крока пришлось пересадить наверх, на шкаф. Репетиция планировалась вечером. Выкинув обрезки ниток, я открыла футляр.

Настроения импровизировать не было, и я достала ноты. Не успела музыка разлиться по квартире, в дверь часто забарабанили.

Не надо было открывать. Не надо было.

Я поняла это, распахнув дверь.

Соседка в очередном цветочном халате смотрела на меня. Она скрючила свои страшные когтистые пальцы и вскрикнула на весь этаж:

- Когда ты уже перестанешь?! Сколько можно не давать людям спать!

"Сколько можно спать до полудня", - вертелось на языке, но я его прикусила.

А бабка делать так не умела.

- Всего тебе мало, никак не наиграешься. Вот послушай меня лучше...

Слушать её визг я не хотела. Но когда я потянулась захлопнуть дверь, она просунула ногу в щель между створкой и косяком.

Я пнула её. По инерции, я не хотела, я не могла кого-то ударить, даже кого-то противного. Это получилось само собой, и я пожалела сразу.

Ещё больше я пожалела потом, когда она орала за дверью:

- Сама напросилась, теперь пожалеешь. Пожалеешь!

Я старалась не слушать. Распахнула окно, впуская звуки улицы, высунулась наружу. За спиной всё ещё раздавались невнятные вопли.

Сосед сверху помахал мне рукой, роняя пепел с сигареты.

- Вы с Любовью Васильевной поссорились? - сегодня он звучал весело и довольно.

Я кивнула.

- Осторожнее с ней, - сказал он, пощипывая бородку. - Если ты ей не понравишься, она тебя отсюда выживет.

- За что? Я ничего такого не делаю.

Он пожал плечами.

- Постарайся её понять. Возраст, болезни, тяжёлый характер... - ветер уносил слова, делая их глухими. - Все такими будем.

- Надеюсь, что нет.

- Честно, я тоже, - он затушил окурок о подоконник. - Но всё равно осторожнее. Не хочу пугать, но вы за последние полгода тут третья съёмщица.

Оставив меня обдумывать это, он бесшумно скрылся в своём окне.

Итак, я ждала мести. Ждала войны. Даже не хотела возвращаться домой после репетиции. Бабка могла подстерегать меня на площадке, или у почтовых ящиков, или в лифте...

Когда я стояла на остановке, в голове мелькнула мысль - уехать к родителям и переночевать у них. Но я вспомнила о Котике. Нельзя было его бросать.

Всё равно, я не поехала на лифте, а кралась по лестнице. И старалась как можно быстрее и мягче открыть дверь - у меня получилось.

Я заперла её на оба замка, просто на всякий случай. Поставила футляр с саксофоном у двери. Уже было слишком поздно, и всё равно - я бы не смогла играть.

Я боялась свою бабушку-соседку. Как так получилось? Боялась настолько, что взяла с собой в кровать Крока.

Сон почему-то не шёл. Я повернулась на бок, потом на спину. Погладила лежащего в ногах Котика, подёргала за хвост Крока. Уснуть всё равно не получалось. Что-то было не так. Определённо, что-то странное творилось.

Осознав это, я сразу поняла, что именно.

Было слишком тихо.

Ни единого шума с улицы - ни ветра, ни проезжающих машин. Ни приглушенных стенами разговоров соседей. Только моё дыхание.

На миг я подумала, что оглохла. Перепад внутреннего давления, из-за которого лопнули барабанные перепонки, оторвавшийся сосуд, опухоль - любая причина, в которых я не разбиралась. Суть была в одном - я не слышу. Я больше не слышу ничего, кроме частых вдохов-выдохов, а может, и они мне кажутся, и это звуки в голове, а не настоящие.

Я откинула одеяло, чтобы включить свет. Щелчок выключателя, скрип пола - пожалуйста, что угодно.

Котик вскочил мне на ноги.

Острые когти вонзились в колени. Он царапал меня и шипел - такой чистый, яростный звук. Лучшее, что я слышала.

Я даже расхотела вставать с кровати. Просто приступ паники. Всё хорошо.

Я всё ещё могу слышать.

Котик замолк и только сверкал глазами. Но шипение ещё раздавалось. Нет, не совсем шипение... Не отзвук ветра. И не шум воды в трубах.

Шорох.

Похожий звук издают, переворачиваясь, страницы книги, или змея, скользящая по песку. Трение, очень мягкое и тихое. Но этот звук не хотел оставаться тихим. Он нарастал, окружая нас.