Отзвуки серебряного ветра. Мы — были! Дилогия

Спирт опять закончился, и Илар в который раз пустился в бесконечный путь к шкафчику, захватив на сей раз сразу несколько колб, чтобы подольше не вставать. Обратная дорога до кресла показалась измученному Мастеру бесконечной, он падал, наверное, раз десять. Но сознания, к сожалению, не терял, такая милость не даровалась ему никогда. Рухнув в кресло, маг долго еще не мог придти себя, кашель продолжал раздирать грудь. Но все же через некоторое время стало легче, и Илар откинулся на спинку кресла. Воспоминания неслышной поступью непрошенно поднялись со дна души, и почти незаметная улыбка скользнула по губам бессмертного. Щелчком пальцев он вызвал голографию Тины и с грустью уставился на нее. Боль продолжала дергать тело, но первые, самые страшные моменты миновали, дальше можно терпеть. Привычно терпеть. Маг снова глотнул спирта и глухо, хрипло рассмеялся.

– Девочка моя хорошая... – прорвались сквозь этот горький смех слова. – Как же тебя хочется порой обнять и никому-никому не отдавать... Нельзя. Права не имею, скот я старый. Терпи, сволочь, это только твоя ноша.

Тина корчилась в нише от его боли, из последних сил заставляя себя молчать. Вот, значит, как ему приходится? Вот что он из-за них всех терпит? Но почему же все так несправедливо?! Почему человек, который дает счастье другим, должен так мучиться?! Неужели иначе невозможно? Она невероятным усилием воли заставила себя отвлечься от боли. Затем, стиснув зубы, стала внимательно наблюдать за Мастером, стараясь не упустить ни одной детали происходящего. Вот он встал и снова поплелся за спиртом. Девушке до дрожи страшно было видеть того, кого она привыкла видеть полным сил и любви к другим, в таком состоянии. Вот Командор повернулся, и в глаза бросилась одна деталь, при виде которой Тина даже икнула от неожиданности. Мастер вовсе не являлся бесполым, как думали аарн. Да она и сама часто грешила подобными мыслями, особенно после того, как он в очередной раз ускользал от попытки сближения. Тина находилась в шоке – Илар был мужчиной, мужчиной в полном смысле этого слова, и сейчас этого мужчину явно снедало желание.

«Значит, ничего, кроме дружбы, тебе не нужно? – набатом загрохотало в голове. – Зачем ты выдумал эту жестокую ложь, Мастер? Да любая из нас до конца жизни была бы счастлива, если бы хоть раз тебе радость дать смогла! Зачем ты с нами так?» А он тем временем добрался до кресла и снова выпил спирта. Вдруг посреди комнаты повис голографический образ. Ее, Тины, образ! Девушка замерла, совсем перестав что-либо понимать. А потом услышала его слова... «Но почему нельзя?! – ей хотелось кричать и плакать от этого страшного слова. – Почему нельзя, Мастер? Почему ты считаешь, что не имеешь права на каплю той радости, которую имеет каждый из нас ежедневно?! Зачем ты так? Почему ты считаешь, что только ты вправе давать счастье другим?! Почему ты отбираешь у этих других право дать немного счастья тебе?!»

Ей так хотелось встать перед ним и выкрикнуть эти вопросы в лицо, но Тина безумными усилиями воли сдерживала себя – ему сейчас и так очень больно. Кем бы она стала, если бы позволила себе усугубить эту боль? Девушка вцепилась себе зубами в руку, прокусив ее до крови, только бы не заорать от отчаяния. Так горько и обидно ей не было за все годы в ордене, ни разу. Почему он не хочет принять любовь от любящих его? Ну, почему?! Нет, это так оставлять нельзя. Тина понимала, что обязана что-то сделать. Знать, что он так мучается и не помочь? Невозможно.

Илар продолжал заливать боль спиртом. А потом вызвал образ Иллинель и поместил его рядом с образом Тины. Создатель, как же они похожи! Хорошо, хоть Тина не знает о том, что можно облегчить ему эту боль. Не то бы она, глупенькая, обязательно настояла на своем. Илар даже вздрогнул при воспоминании о том одном разе, когда он позволил Иллинель соединиться с ним после Посвящения. Какую страшную боль испытала его бедная любимая девочка... Как бы не тот один раз заставил ее так быстро состариться. Она ведь уже так никогда и не пришла в себя полностью. Нельзя было разрешать ей, она бы дольше, возможно, прожила. Нет уж, больше он никому не позволит и никого близко не подпустит. Нельзя! Это его, и только его, мука.

Два почти одинаковых, таких милых лица стояли перед глазами, и Илар тихо улыбался, смотря на них. Он и так позволил себе слишком многое, разрешив этому маленькому чуду, Тине, находиться около себя. Девочка даже не подозревает, каким свежим ветром для него стало само ее присутствие. Воспоминание о Тине пронеслось в голове, и вдруг на секунду показалось, что она где-то рядом и сильно чем-то огорчена. Илар даже оглянулся. Да нет, наваждение, конечно же, он один. И Слава Создателю! Не хватало только ей или кому другому из детей узнать об этом вот кошмаре.