Отзвуки времен

– Зря, он очень полезен для перистальтики. Выпей его – и на бочок. Все, спокойной ночи!

Николай прекрасно понимал, что Тицина во всем права, и не следует ему в это дело самому сейчас лезть. Тем более, что и в части потерянного времени все обстояло так, как Валентина сказала.

Но все равно в шестом часу утра, когда темнота за окнами начала сменяться блеклыми сумерками, он еще раз набрал Ровнина, убедился в том, что абонент до сих пор не абонент, оделся и бесплотной тенью скользнул в тихий больничный коридор.

Глава 16. Серый туман (окончание)

Выбраться с больничной территории ночью оказалось не так и сложно. Просто имелись у Николая кое-какие опасения на этот счет. Понятно, что больница не режимный объект, колючей проволоки на заборе нет, и прожектора с вышками тоже отсутствуют, но камеры наблюдения ведь никто не отменял? Но все прошло гладко, без лишнего шума.

Да и тропинка, тоже его в определенном смысле порадовала. Просто Нифонтов хорошо помнил слова Рауфа Рашидовича о том, что по лесу при нынешних погодах только на танке проехать можно, потому ничего хорошего от нее не ждал. Ясно, что на своих двоих пройти можно где угодно, была бы охота, но по колено в грязи бродить у Николая желания особого не имелось, равно как и копытить оставшийся в лесу мокрый снег.

Но и тут все обошлось. Да, назвать перемещение по лесу комфортным было сложно, но тем не менее, где по обочине, где и по самой тропинке, оперативник добрался до широкой земляной дороги, которую даже в утренних сумерках прозевать было сложно. Оглядевшись, он потопал ногами, сбивая с них налипший снег, и бодро двинулся вперед, внимательно поглядывая направо, туда, где, если верить рассказам недавних собеседников, рано или поздно должен был появиться поворот, близ которого клубится серый туман.

Еле слышно потрескивал под ногами оперативника ледок, стянувший за ночь размокшую от воды землю, посвистывал в верхушках деревьев легкий ветерок, и чуть кружил голову особенный, весенний лесной воздух. Что примечательно, все происходящее вокруг Николаю очень нравилось, и думалось ему в этот момент о том, что вот так бы шагать и шагать, дыша полной грудью и слушая звуки просыпающегося леса. Он словно снова вернулся в детство, то, которое уже почти скрылось от него за непроницаемой пеленой дня сегодняшнего, хлопотного и беспокойного. Просто, когда Нифонтову было семь, родители, стоящие на грани развода, отправили его в деревню, где он и прожил счастливые четыре года. И вот так же, как сейчас, он ни свет ни заря ходил с бабушкой на ферму, где та работала, на утреннюю дойку. Мир в те дни был прост, понятен и прекрасен, казалось, что так будет всегда. А потом пришло время возвращаться в город, уж так решили мама с папой, которые все же не развелись, сохранив семью. Ох, какой он концерт тогда им устроил, как брыкался и не хотел уезжать! А как бабушка упрашивала свою дочь оставить ей внучка. Но все впустую.

А на следующий год летом Николаю ехать было уже некуда. Вернее – не к кому…

Погрузившись в воспоминания, Нифонтов чуть не забыл, зачем он вообще бродит по лесу, и что именно ищет. Мало того – он чуть не прозевал заветный поворот. Впрочем, в том не только его вина была, здесь поспособствовали как сумерки, так и то, что серый туман не таким уж кошмарным оказался, как про него рассказывали. Ну да, он был. Причем не белый, а именно что серый, прямо как амбарная мышь. Но и только. Ни мрачной густоты, ни клубоватости, ни даже капельки зловещия в нем Нифонтов не обнаружил. Можно сказать – штатное для весны явление. Да и как ему не появиться? Качели температур, влаги вокруг полно. Вот в том году на болотах Шатуры был туман так туман, а это так… Дымка.

Впрочем, уже вскоре Николай свою точку зрения изменил. Чем дальше он двигался по узкой дорожке, тем гуще, выше, насыщенней и непрогляднее становилось серое марево вокруг. В какой-то момент оперативник понял, что в этом киселе теперь он может рассмотреть лишь неширокую заиндевевшую дорогу под ногами. Деревья, растущие по сторонам от нее, и те превратились в мутные силуэты. А ведь совсем рядом стоят, руку протяни – дотронешься.

Впрочем, его эи то обстоятельство не смутило и, тем более, не испугало. Не такое доводилось видеть. Единственное, что Николая на самом деле печалило, так это отсутствие ножа, поскольку за годы службы он с ним натурально сроднился, тот стал чем-то вроде части тела. Но, увы и ах, в данный момент и нож, и табельный пистолет лежали в сейфе, на Сухаревке. Ну, а Нифонтову, если что, придется обойтись крепкой и узловатой дубовой палкой, которую он подобрал еще тогда, когда по тропинке к большой дороге шел, рассудив, что лучше она, чем вовсе ничего.

Туман кончился внезапно и вдруг. Шаг – и вот Нифонтов стоит на лесной поляне без малейших признаков серой хмари. При этом она сама никуда не делась, словно не смея пересечь какую-то незримую черту, и знай колыхалась за спиной у оперативника.