Овация сенатору

— Публий Аврелий Стаций, римский сенатор! — громогласно объявил раб, и Аврелий в парадном сенаторском одеянии — тоге и тунике украшенных латиклавией, и чёрных сапогах с лунулами из слоновой кости — вошёл в домус, где намечался званый ужин.

Тотчас от группы гостей отделилась и направилась ему навстречу элегантная матрона, при каждом шаге которой кокетливо колыхалась замысловатая причёска из рыжих волос.

«Молода и весьма привлекательна», — оценил сенатор, любуясь её изящными движениями, лукавым взглядом, удивительно тонким и красивым лицом и умело подкрашенными губами.

— Аве, Публий Аврелий! Меня зовут Кореллия, я — жена консула. Много слышала о тебе и давно хотела познакомиться.

— Боги, это же огромная ответственность — нельзя разочаровать первую госпожу Рима! — пошутил патриций, надеясь, что никто не передаст его слова императрице Мессалине, истинной владычице Города, которую они, конечно, оскорбили бы.

— По правде говоря, то, о чём шепчутся по твоему поводу, порядочная женщина никогда не решится повторить вслух… — кокетливо шепнула ему матрона.

Тогда тем более я должен оправдать твои ожидания, благородная Кореллия! — с бесстыжей улыбкой заявил патриций.

— Наглец! — шутливо бросила она и с довольным смешком ускользнула в вестибюль встречать других гостей.

Публий Аврелий забавлялся, наблюдая, как она любезничает со всеми без исключения и особенно с теми, кто мог оказаться полезным для карьеры её мужа. Так, пожилой Лентуллий, старый сенатор от самой консервативной партии, был награждён ласковым прикосновением, а эдилу Постуму, который пользовался куда меньшей властью и влиянием, пришлось довольствоваться очаровательной улыбкой.

Для каждого из гостей у неё был наготове выразительный взмах ресниц, тонкий комплимент и многообещающий взгляд, от которого тот чувствовал себя единственным достойным мужчиной на сто миль вокруг.

Патриций с восхищением любовался молодой женщиной. Между ним и обольстительной супругой консула мгновенно вспыхнуло взаимное влечение, которым он задумал непременно воспользоваться, тем более что временное отсутствие зоркой подруги Помпонии открывало перед ним неограниченные возможности волочиться за дамами.

— Публий Аврелий Стаций, наконец-то я нашёл тебя! Есть одно дело, в котором только ты можешь мне помочь! — услышал он вдруг.

Человек, который потянул его за тогу, — высокого роста, стройный, с необыкновенно правильными чертами лица и завитой чёлкой, обладал к тому же светлой улыбкой и добрым взглядом небесно-голубых глаз, что сразу вызывало симпатию окружающих, особенно женщин.

— Давно не виделись, Антоний Феликс! — от ветил сенатор, приветствуя старого друга.

— Знаешь, всё дела… — коротко извинился он, и Аврелий притворился, будто забыл, что Феликс не встречался с ним с того самого дня, когда должен был возвратить большой долг.

— Я слышал, Марк Валерий тоже вернулся в Рим после удачной кампании на Востоке. Надеюсь повидать его сегодня вечером: отпразднуем возращение на родину, вспомним старые времена, — ответил Аврелий.

Когда-то у этих трёх юношей, полных прекрасных надежд, вся жизнь была впереди, и им хотелось прожить её плодотворно. Интересно, как они встретятся теперь, спустя двадцать лет…

— Помнишь, как мы развлекались? Целые ночи проводили в остериях и волочились за женщинами! Но, как я уже сказал, завтра у меня очень важная встреча… — ответил Феликс, изобразив свою самую приятную улыбку.

— Ещё один счастливый шанс, да? — вздохнул патриций, который всегда с сожалением смотрел на правнука великого Марка Антония, настолько опустившегося, что из-за бессовестных советчиков, готовых использовать его громкое имя для своих грязных дел, стал настоящим проходимцем.

— Настал мой час, думаю, что на этот раз фортуна на моей стороне…

Сенатор торопливо согласился. С самого рождения жизнь Антония была просто усыпана самыми сказочными возможностями — все они оказались упущены! — и поистине волшебными ситуациями, которыми помешала воспользоваться только злая судьба.

— Аврелий, дорогой, к сожалению, я всё до последнего сестерция вложил в выгодную сделку с недвижимостью…

«Обычный повод, чтобы попросить взаймы!» — усмехнулся про себя патриций, решив, что на этот раз не даст себя разжалобить. Феликс и так должен ему уйму денег и вряд ли когда-нибудь вернёт.

— Сейчас у меня тоже нет свободных средств. Почему не обратишься к брату? Уверен, он не откажет тебе, — ушёл от ответа Аврелий и указал на человека средних лет, одетого в одну из тех старых узких тог, которые вышли из моды по меньшей мере лет двадцать тому назад.

— К этому крохобору Токулу? Ну что ты! — произнёс Антоний, не скрывая огорчения. — Ты же знаешь, он терпеть меня не может!

В древние времена имя «Токул» означало богатый, но не просто состоятельный, а скорее жадный и скупой. Именно это презрительное прозвище дал сводному брату знатный, но безденежный Антоний, и сказать по правде, оно ему как нельзя подходило.