Овернский клирик

– Демон! Демон! – вопил кто-то. – Крест! Крест сюда!

Они уже знали, как убивать демонов… Я перекатился в сторону, спасаясь от очередного удара, и запоздало пожалел, что в руках ничего нет, кроме бесполезного пергамента. Хотя к чему жалеть? Никто не помешает мне прошептать напоследок «Овернь и де Ту!».

Прости им, Господи, ибо не ведают…

В ушах звенела кровь, и я не сразу услышал то, что заставило замолчать толпу, остановив занесенные для последнего удара копья. Гром! Оглушительный гром, обрушившийся прямо с безоблачного летнего неба!

– Еретики и грешники! – нечеловеческой силы голос загремел над площадью. – Вы, посмевшие поднять руку на своих сеньоров и своих пастырей! Остановитесь!

Тишина, повисшая над толпой, вновь сменилась криком, но на этот раз в нем слышался не гнев, а ужас.

– Вот он! Вот он! Смотрите!

Сотни рук протянулись, указывая на высокое двухэтажное здание, стоявшее как раз напротив помоста. Я приподнялся и увидел на крыше высокий темный силуэт в широком плаще.

– Я, Доминик д’Эконсбеф, ваш законный господин, пришел покарать виновных в бунте и насилии!

– Демон… – неуверенно отозвался кто-то, но остальные молчали. Д’Эконсбеф медленно поднял правую руку. В солнечном свете ярко блеснуло червонное золото.

– У меня в руках крест! Я – добрый христианин и верный слуга короля. А вы – бунтовщики и слуги Дьявола!

– Нет… Нет… Помилуйте нас, сеньор! – толпа начала отодвигаться подальше от дома, откуда гремел голос. Кое-кто опустился на колени.

– Вы убили моего отца и брата. Вы разорили мой дом. Чего заслуживаете вы?

– Сеньор! Сеньор! Нас обманули… Помилуйте!

Я медленно поднялся, соображая, что самое время исчезнуть среди этого перепуганного стада. Но что-то остановило. Что задумал последний из Пендрагонов? Обрушить малиновое пламя на Памье?

– Отец Гильом! – нормандец был уже рядом с помостом. – Отец Гильом, скорей бежать!

Я отстранил его руку и повернулся к де Лозу. Но тот не видел меня, глядя в сторону недвижной темной фигуры.

– Вы, собаки, укусившие руку, которая кормила вас, заслуживаете смерти! Но есть среди вас тот, кто виновен трижды. Де Лоз, ты натравил этих людей на мой замок!

Хриплый хохот – епископ дрожащей рукой доставал из складок одеяния знакомый жезл с золотой черепахой.

– Гнусный демон! Я не боюсь твоего огня. Хочешь – сожги еще сотню дураков!

Рядом со мной неслышно появилась Анжела. За ней мелькнула черная бородища де Гарая.

– Ансельм свободен! – шепнула девушка. – Отец Гильом, надо уходить! Сеньор Доминик…

Но я не стал слушать. Я тоже не страшился малинового огня, но уже было ясно – д’Эконсбеф не сделает самого страшного. А вот что касается Его Преосвященства…

– Эй, вы! – де Лоз, похоже, окончательно пришел в себя. – У кого есть луки – стреляйте! Остальные – вперед! Я беру на себя ваши грехи!

– У тебя их и так достаточно! – громовой голос д’Эконсбефа заставил людей замереть на месте. – Ты не боишься огня, потому что украл дэргский амулет. Ты ко всему еще и вор, де Лоз! Но это не спасет. Тебя не тронет пламя, но погубят твои же грехи. Перед теми, кто верил тебе, повелеваю: да будет каждое твое слово – правдой.

Де Лоз замер, затем облегченно вздохнул – крыша опустела. Темный силуэт исчез так же внезапно, как появился.

– Дети мои! – хриплый голос епископа разнесся над площадью. – Да не поверите вы демону в человеческом обличье, нелюдю, который думает, что этот дурацкий Христос спасет его от ада!

– А! – испуганно крикнул кто-то. Над толпой повисла страшная, мертвая тишина. И в этой тишине послышался хриплый хохот.

– Бараны! – де Лоз побагровел, на глазах его блеснули слезы. – Глупые бараны! Да сгорите в аду вы все, ибо никто из вас не достоин моего Великого Господина!

Он вновь согнулся от хохота, толстая рука сорвала наперсный крест.

– Что?! Видели? Так я смеюсь после каждой мессы! Да восславится Сатана, к которому я отправлю ваши ничтожные душонки!

Металл звякнул о помост, нога в башмаке из дорогой кожи наступила на крест.

– Вот! Вот! Видите! Вот что я делаю с вашим боженькой!

«Да будет каждое твое слово – правдой.» От этого заклинания украденный амулет не смог защитить.

– Вот! Вот! – де Лоз, забыв обо всем, продолжал топтать распятие, но люди уже приходили в себя. Кто-то вспрыгнул на помост, кто-то медленно вынул кинжал из ножен…

– Что? Испугались? – де Лоз с вызовом поглядел на толпу, но те, кто еще недавно верил лжепастырю, уже знали, что делать. Люди шли медленно, тихо. Меня отодвинули в сторону. Миг – и десятки людей молча кинулись на епископа. Сдавленный вопль… Толпа колыхнулась, вверх взлетела позолоченная митра, сломанный посох упал под ноги…

– Костер! – разорвал тишину чей-то звонкий голос, и тут же десятки других откликнулись:

– Костер! Костер! Несите факелы!