Овертайм

— Вы, мне? — непонимающе переспросила Барская. Она вообще предпочла бы не общаться с этой дамочкой, но откровенно проигнорировать не смогла.

— Вам… — вздохнула незнакомка. — С этой беременностью можно с ума сойти. Еще минуту назад мне хотелось конфет и икры, а сейчас смотрю на шампанское, и так хочется…

— Вы беременны? — шокировано переспросила Барская. Таранов за одно мгновение пал в ее глазах еще ниже.

— Третий месяц, — поделилась радостью рыжая. — По мне незаметно, да?

— Ни капельки…

— А Иван, мой муж, уже ждет не дождется, когда пузо станет огромным, — она радостно рассмеялась. — Думает, это меня успокоит. Такой наивный, ей Богу. И ведь не в первый раз уже, и не во второй…

«Третья беременность», «муж Иван» просигналило Настино подсознание, подкидывая догадку.

— Вы Мария? Супруга Ивана Гагарина? — робко спросила она.

— Да, — лицо собеседницы расцвело от улыбки. — А Вы, наверное, новый пресс-секретарь?

— Анастасия… — она запнулась. — Настя.

— Очень рада познакомиться лично, — женщина протянула руку. — Теперь я понимаю, что Ваня был прав…

— О чем вы?

— Да об Андрее, — Мария заговорщицки подмигнула. — У него действительно не было шансов остаться равнодушным к Вам.

Настя чуть не потеряла дар речи. Мало того, что незнакомка оказалась никакой не подружкой Таранову, так еще и подобное откровение!

— Думаю, ваш муж ошибся. В бурной личной жизни капитана и без меня хватает увлечений.

— В бурной? — Гагарина округлила глаза. — Может Вы какого-то другого Андрея имели ввиду?

Обе обвели взглядами зал и остановившись на одном и том же человеке. Взгромоздившись на неудобный барный стул, капитан команды пил очередной бокал коньяка.

— Что-то Таранов сегодня разошелся… На него не похоже. Неужели все из-за речи? — удивленно заметила Маша, оборачиваясь к Барской. — Кстати…

— Я к этой речи не имею никакого отношения, — опережая вопрос собеседницы, ответила та. — У дяди целый выводок пиар-менеджеров. Явно кто-то из них постарался.

— Ух, как он разозлился. Думала, разнесет тут все, ну и… — она замялась. — С Вами поругается.

— Хм… Ну, первое он еще успеет сделать, а со мной… Уже! — пожала плечами Барская.

Мария вновь бросила взгляд на сидящего в баре Таранова и тяжело вздохнула. За несколько лет знакомства она ни разу не слышала, чтобы Андрей с кем-то ругался, а уж напиваться после общения с женщиной — это вообще нонсенс. Видимо здорово его зацепила эта Барская. «Интересно, — подумала Маша. — А она сама то догадывается, как на него действует?»

Настя с равнодушным видом смотрела в совершенно другую сторону, и лишь по рукам, напряженно сжимающим маленький бархатный клатч, можно было догадаться, что не так уж она и спокойна. Гагарина улыбнулась собственным мыслям. Похоже, эти двое стоят друг друга. Такое отрицание и столько эмоций.

Ей уже не терпелось поделиться наблюдениями с мужем. К счастью, Барскую тоже уже ждали дела. Тепло распрощавшись с рыжеволосой супругой вратаря, Анастасия Игоревна ушла на поиски дяди. Таранов, конечно, этого не заслуживает, но попытаться отговорить Александра Михайловича от той самой речи стоило.

* * *

Следующий час банкета пролетел, словно одна минута. Кто-то расслаблялся, пытаясь выбросить из головы напрасные надежды, кто-то упорно трудился, не останавливаясь ни на секунду, а кто-то наблюдал.

Несмотря на все доводы горячо любимой племянницы, Барский не переменил своего мнения относительно официальных поздравлений. Хоккейная команда стоила банку огромных денег, и магнат рассчитывал на благодарность. А кому еще, как не знаменитому тренеру и не менее знаменитому капитану было выражать эту самую благодарность? Мнение самих «ораторов» никого не волновало.

Градскому «выпала честь» поздравлять первым. Тренер, не выпуская из рук злосчастный листок с текстом, пять минут монотонно зачитывал речь. Иногда в голосе мужчины прорывался гнев, но неосведомленные слушатели списывали все на волнение и почтенный возраст. Все-таки не каждый день заслуженному тренеру страны приходится выступать перед огромной публикой. Совет директоров банка, во главе с Александром Михайловичем Барским, с напускным смущением внимали каждому слову. Всегда дерзкий и не терпящий ничьего вмешательства в дела, тренер смиренно переносил свое унижение. Он не мог иначе, а если бы смог, Барский услышал бы совсем другие слова.

Когда Репин пошел звать Таранова, Настя не выдержала. Одного Градского хватило, чтобы в ней всё восстало. Праздник все больше напоминал «публичную порку» непокорных, хладнокровную и циничную. Под непонимающий взгляд дяди, она схватила со столика клатч и направилась в фойе.

Собственное бессилие душило, словно петля. И из-за кого? Ни друг и ни любовник, Таранов был никем, и все равно его унижение воспринималось, как свое.

В небольшом фойе было пусто. Конечно, никто не хотел пропустить кульминации праздника. Череда поздравлений только началась, и каждый стремился засвидетельствовать свое почтение, блеснуть на виду у избранной публики.

* * *