Читаем Овидий полностью

Вылетаю как пушечное ядро и несусь на заставу. Двое ящеров успевают выставить алебарды, но я подпрыгиваю и, швырнув обломок меча, всаживаю его в горло одного из ящеров. Выронив пику, он замахал руками и начал захлебываться кровью. Подбежав сзади, я всадил кинжал в сердце. Почувствовав резкий приток сил, а вместе с ним и удовлетворение, я разворачиваюсь и метким броском загоняю кинжал в глаз замешкавшегося ящера. Громко взревев, ящер упал на колени, а из глазницы закапала кроваво-белая густая масса. Хищно улыбаясь, я вырвал кинжал и всадил его в грудь, по самую рукоять. Чувствуя удовлетворение и, я бы сказал возбуждение, я смакую момент поглощения силы. Затем, вырвав кинжал и подобрав обломок меча, я падаю на колени и пытаюсь отдышаться.

Выбегают еще пара ящеров, но Малк простреливает им головы арбалетными болтами.

- Они же на нас не нападали, сэр Овидий, - подбегает полурослик.

- Они враги, все ящеры враги, - удовлетворенно улыбаюсь я.

- Не все кругом враги, – и тут мне становится по-настоящему стыдно. Я смотрю на себя и выпускаю из рук клинок. Отхожу и хватаюсь за голову.

«Да что с тобой происходит? Определись уже ты жестокий убийца или защитник обездоленных. Ты убиваешь врагов или всех подряд».

Меня приводит в себя стрела.

- Это же тот, сбежавший от ритуала! – слышу крик за спиной.

- Значит всё-таки враги, - улыбаюсь. Хватаю меч, кинжал и бросаюсь в атаку.

Малк перезаряжает арбалет и запускает в ящеров сразу два болта. Я подпрыгиваю над их головами и с размаху разрубаю одного из них мечом. Наваливаюсь на него всем весом, без использования магии.

«А так ещё веселее, без магии то…»

Напрягаю все свои мышцы и рвусь вперёд, разрубая животы и сухожилья незаряженным клинком. Двое ящеров убегают.

- Преследовать, - подскакивает Малк.

- Не надо. Наконец-то они поняли, с кем имеют дело. – Подхожу к полуживому ящеру и говорю: – Извини, но мне нужна твоя кровь.

Артистично достаю кинжал и со всего размаху вбиваю лезвие в его сердце. Я даже улыбаюсь при этом.

«Как же мне всего этого не хватало».

Гляжу на карту, разглядываю укреплённую крепость ящеров.

- Мы немного срежем, - говорю Малку.

- Уверены, сэр? – заволновался полурослик.

- Мы сделаем это, - говорю, - потому что можем это сделать.

Вытираю меч об траву.

- Давай свой колчан, заряжу остальные болты.

- Сер Овидий, а почему вы не рубитесь топором, который Вам Алкин дал.

«Реально, забыл про топор».

- Да не люблю я топоров, - отмахиваюсь.

«Надо будет попробовать», - добавляю про себя.

Дальше идём в тишине. Заставы обходим, патрули пропускаем мимо. Но не сильно прячемся, если встретим, это уже будет их, а не наша проблема. Карта реально путанка, по ней ещё найди куда идти, дорожка виляет и виляет, не пойми куда ведёт.

- Что-то я совсем запутался, - говорю и протягиваю Малку карту. – Тут же должно было быть поселение ящеров. Мы уже полдня идём, а его всё нет и нет.

- Вот эта скала, что на карте, - указывает он вдаль.

Присматриваюсь, вроде, похоже.

- Да, - говорю, - точно она.

- Ну, тогда мы за пределами карты. Вот здесь, - он показывает пальцем рядом с картой.

«Это я виноват, - думаю, - не умею карты читать. Не надо было прогуливать географию в школе. Вот и результат». Но вслух этого я признать не могу.

- Куда же ты смотрел! – ору на Малка.

- Я-то тут при чём? Но если виноват, то простите.

- Теперь нам полдня возвращаться, ещё и через… что это такое, - тыкаю пальцем в карту.

- «Смертельные топи» написано.

- Читать я и сам умею. А почему мы их не проходили, когда сюда шли…. Эх, что за карта дурцкая, надо был взять проводника, тогда бы точно не заблудились, - осматриваюсь по сторонам в поисках на ком бы выместить зло.

- А может оно и к лучшему, гляньте, - показывает. – Есть тайная тропа, мы ею можем ещё быстрее до кузнеца дойти.

И как же я не заметил! Действительно в уголке карты нарисована извилистая тропа, виляющая меж холмов.

- Только как её найти?

- Да запросто, спросим у камня.

- Спросим у чего? – я вижу, как Малк подходит к огромному куску гранита, лежащему прямо на тропе, поросшему мхом и лишайником. Он расчищает его от травы, и я вижу буквы: «Присядь путник, отдохни с дороги».

Я сажусь у камня, а Макл делает над ним какие-то пасы руками.

- Ты что колдун? - спрашиваю.

- Да тут колдовства и не надо, достаточно правильно камень раскрыть. О-о-о, вроде показывает.

Я подхожу и присматриваюсь: на камне выбита карта, которая движется. На ней показаны какие-то точки, пара из которых бежит друг навстречу другу.

- Тччч! – говорит Малк. – Это камень настраивается.

- Он что  у вас подключён к джипиэс.

- Типа того, наверное, - он окончательно расчищает камень ото мха и лишайника, и мы смотрим на прорисовку карты. Интересная технология. Там нарисована точка и написано – вы здесь. А через мгновение появляется стрелка куда-то вниз, вглубь джунглей.

- Туда, - говорит Малк, достаёт из кошелька монету и кладёт на камень.

Я встаю и иду за ним. Он мелкий, юркий как мышка между лианами проскакивает.

- А ты зачем монетку положил? – спрашиваю.

- Что бы задобрить духов, камень бесплатно не работает.

- А если пойти забрать? - интересуюсь я.

Перейти на страницу:

Все книги серии Созвездие Нергала

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии