Овидий в изгнании

— Проходи, дочка. — Он положил фотографию на клеенчатый стол между магическим шаром и крестовой отверткой. — Да, хорош, хорош. Прямо красавик. Ничего не скажешь. Насчет присушить даю гарантию на полгода, за этот период бесплатные консультации на развал и схождение, а дальше уж сама. Тут ведь как — промоушн, конечно, надо поручать профессионалам, но если у женщины никакой органики, то ей и магией не поможешь. Некоторые так, знаешь, нутром смеются — мужчин просто с ума сводит. Ты, дочка, смеешься нутром?

— Я не смеюсь нутром, — сказал он с ожесточением. — Я по тарелкам выбиваю девять из десяти. За счастьем в личной жизни я хожу в коллектив.

— Тогда чего ж, милая, тебе от бабы Мани?

— В общем, это вот я.

Она посмотрела в фотографию, потом на него, потом снова в нее, как пограничник, перед тем как уронить: «Па-азвольте… почему у вас тут противокозелок не совпадает?» — и вымолвила:

— И давно?

— Это вот на майские. Мы с пацанами на реку выехали. Видите, я в ластах бегу.

— И как это, родной, тебя сподобило?

— Собственно, я и пришел спросить.

Она погрузилась в профессиональное молчание, слюнявя пальцы и листая какое-то, испещренное пожелтелыми закладками, систематическое описание незаметных поначалу, но роковых заблуждений, пока наконец, со вздохом космонавта, уверившегося в худших подозрениях насчет трещины на лобовом стекле, не отложила книги.

— Так, сынок, вспоминай. В террариум не ходил с классом, нет? Что у вас теперь, экскурсий вообще не устраивают? А ботинки никому шнурками не связывал? Точно? Нет такой тяги? Может, в макароны вилкой кидался? Ну вот, — подвела она итог, — кидался, значит. И, конечно, в сентябре. Нельзя этого никогда делать. У них брачный период об эту пору. К ним вообще тогда лучше близко не подходить.

— И что теперь делать? — жалобно сказал он.

Ее морщинистое лицо мигнуло глазом.

— Ты вот что, милок. Это, конечно, дело редкое, но и против него есть способы. Против всего есть способы. Тут в основном такой. Для реверсивного действия, учит наука, надо пнуть ногой свернутый шланг. Очень помогает. Ты, правду сказать, в моей практике первый случай такого рода, все больше иголки в дверной косяк втыкают, но в оккультной литературе такие феномены подробно описаны. Шланг — первое дело, Анни Безант прямо указывает.

— Шланг ногой? И всего делов?

— Ты не беги, молодое твое дело, лишь бы бежать. Тут оговорки есть некоторые. Во-первых, ты этот шланг не должен готовить. Все должно быть случайно. То есть вам где-то надо встретиться. Ты как бы идешь, лежит себе шланг, жрать не просит, и ты эдак его пинаешь. Нельзя мизансцену подстраивать. Того гляди, хуже будет.

— Куда уж.

— Не скажи, — значительно возразила она. — Природа, она бесконечна, электрон вообще за день не выдоишь, и уж чего-чего, а куда хуже — это всегда найдется. Молодость ваша беспечная, а вот гляди, пооботрешься в жизни. Ну, чего я тебя пугаю, ты и так пуганый. Значит, второе. Второе — это то, что встреча твоя судьбоносная с этим дивайсом должна прийтись на те же сроки. То есть если макаронам ты демонстрировал в сентябре, то и шланг пинать надо в сентябре. Не раньше и не позже. И не во время месячных. Вот, собственно, и все.

— В сентябре! — лихорадочно думал он вслух, идя от благодетельной старушки. — Это, блин, почти пять месяцев еще! Еще все лето! А шлангов-то кругом! автобазы, заправки, гаражи! Пожар, в конце, концов, устроить во время экзаменов и дождаться пожарных! Полезное с приятным! Хотя это, наверно, уже мизансцена… это, значит, хуже выйдет… Мужик, остынь, я тебе в дочери гожусь! Какая досада, что лето псу под хвост! Там дачников одних с поливом помидоров — пинай не хочу! Да, главное, способ знать! Лиха беда теперь!

Тут мы снова пропустим несколько месяцев, ничего не рассказывая о летней поре, удовлетворительно отраженной в семейных фотографиях, и начнем с того момента, когда он легко ступал по радугам бензиновых луж на территории автошколы, откликаясь сдержанной улыбкой на реплики: «Красавица, ты не меня ищешь?», а навстречу ему лежал вожделенный шланг. И оставалось только…

И вот он уже…

— Вот дьявол!

Он застыл с занесенной ногой, как гипсовый пионер, играющий в гипсовый футбол, и по спине его, пользуясь готическим слогом, прошел холодок ужаса. «Вот идиот, — судорожно сказал он, глядя вниз на свои привлекательные ноги в чулках и на шпильках. — Одежда, как была, так и останется. Ты тут ночи будешь ждать под передним мостом или в мини-юбке по городу попрешься? Унисекс надо было надевать какой-никакой, унисекс — вот что, подруга!»

И он пошел домой за унисексом. Но, оказавшись дома, он почувствовал себя усталым и не захотел тащиться назад в джинсах, которые не сходятся на бедрах.

«К тому же день рождения в субботу. Неудобно будет перед девчонками. Люди деликатные, конечно, сделают вид, что не замечают, но все равно. Отметим — и в воскресенье пойду пинаться».