Овод (СИ)

Передо мной привычная Майя: человек поступил по отношению к ней паршиво, но она всё равно сочувствует. Поворачиваю голову, уловив движение, смотрю на Амата, застывшего в дверях, молча киваю, давая понять, что у нас всё мирно и никто (то есть Цветочек), не предпринимает попыток разрушить его дом. Исчезает, оставив наедине с той, что затихла, гася редкие всхлипы на моей груди.

– Ещё раз повторю – я тебя не оставлял. Приехал, а тебя уже не было.

– Ты меня не искал, – обиженно заключает. – Даже не пытался.

– Искал. Но сложно найти того, кого хорошо спрятали. Куда тебя отправил папаша?

– В Швецию.

– Смирнова Анна Сергеевна? – вспоминаю, как взгляд зацепился за мать и дочь в списке пассажиров.

– Да. Меня сопровождала какая-то женщина. Провела со мной несколько дней, а затем Эрнест прилетел.

– Пиздюк тебя не трогал?

– Хотел, – сжимаю её до хруста, уже прикидывая, как оторву конечности братцу, который не принял моё предупреждение всерьёз, – но я ему голову разбила. – Майя хихикает.

– Чем?

– Запустила в него лампу, и вазу, и поднос…

– Узнаю девочку-катастрофу.

– А ещё я в доме твоего отца хранилище немножко разрушила, – давлюсь смехом, понимая, что не зря сказал ей код, – и картину испортила, и вазу ценную разбила, и охраннику ногу прострелила…

Начинаю ржать в голос, представляя степень негодования отца, а главное, Ольги, которая трясётся над своими украшениями. Признаю, что мне не хватало той искры, что вносила в мою жизнь Майя своим присутствием. Но она и есть та самая искра. Можно зажигать друг друга, а можно спалить дотла. В нашем случае первое. Я хочу, чтобы всегда было первое.

Наконец, Майя поднимает глаза, увидев моё лицо. Встреть меня на улице, вряд ли бы узнала: отросшие волосы, закрывающие лоб, густая борода и кожа, покрытая ссадинами и синяками. Нет отвращения, лишь тревога в глазах той, что действительно переживала. Прикасаюсь израненными губами к её полуоткрытым, оставляя лёгкое касание, потому что на большее не способен. Сейчас мне достаточно того, что она рядом: дышит, говорит и смеётся. Что-то в ней изменилось: мимолётное, едва заметное, но бросающееся в глаза. Не могу понять, что именно, да и неважно это сейчас. Важно другое – теперь придётся бороться за нас двоих.

Глава 26

Майя

Сижу на крышке унитаза, наблюдая, как Янис снимает повязку и являет мне спину в кровоподтёках и ссадинах.

– Ох, – едва успеваю выдохнуть и прикасаюсь пальцами к повреждённым местам. – Янис…

– Что, страшно, Цветочек? – хохотнув, поворачивается, и я рвано выдыхаю. – Мне за этот месяц половину рёбер переломали.

– Янис…

Не могу сдержаться, касаясь его кожи и мгновенно сменяя пальцы на губы. Если бы имела возможность, залечила бы все его раны. Уже час не могу оторваться, опасаясь, что он вновь исчезнет, оставив меня в одиночной борьбе со страхами. Его появление вызвало одновременно шок и облегчение, и какое-то странное понимание, что я наконец-то кому-то нужна. И то, как Янис обнимал, успокаивая и баюкая, и то, как делился моментами из жизни семьи, объясняя странные и нездоровые отношения между её членами, давало уверенность, что он вернулся, чтобы остаться. И мне бы оттолкнуть, напомнив себе, какой путь прошла, но я верю. Снова верю, бросаясь ему на шею, и не могу уйти от того, к кому тянется моё сердце. И пусть снова будет больно, но я всё равно попробую.

– Цветочек, осторожно, – останавливает, когда мои ладони движутся ниже, приближаясь к резинке трусов, – я не в том состоянии, чтобы провести полночи на тебе.

– Я… прости… – вскидываю взгляд, сталкиваясь с его лукавым.

Наклонив голову набок, словно подстёгивает, проверяя, пойду ли дальше. А я бы не отказалась почувствовать его тело и вспомнить нашу ночь. Мне было настолько хорошо, что утром я напросилась на минет и почти стонала, ощутив, как приятно было Янису. С ним я хочу познавать в первую очередь себя. Мне нравится видеть, как он горит, пожирает похотливым взглядом, сносит ураганом эмоций и зажигает меня. Секунда – и я уже плавлюсь, не обращая внимания, что происходит вокруг. С Тимуром не испытала и сотой доли того, что вытаскивает из меня Янис. Но вспоминаю, что наши отношения с первым были спланированы и как объект желаний я интересовала его исключительно с финансовой стороны.

– Ты облизываешься, Цветочек. – Ведёт языком по шее, прикусив мочку уха и вернувшись к губам. – О чём подумала?

– О нас с тобой, – честно говорю. – О нашей ночи и том, что было утром…

– Кстати, ты отработала только один косяк, – усмехается, прижимая к себе и толкаясь в живот значительной эрекцией. – Обязательно отработаешь, но придётся всё сделать самой, пока я не вернусь в форму.

– Можно самой? Прям всё-всё сама? – затаив дыхание, жду ответа. Янис привык доминировать, и его слова обнадёживают.

– Всё сама, Цветочек. От начала и до конца, – шепчет, а моё тело покрывается мурашками, дёргаясь в унисон его словам. – Но сначала я хочу в душ, – возвращает в реальность, – чувствую, как от меня несёт псиной.

– А борода? – провожу пальцами по значительной растительности, которая делает его другим.