Овсяное печенье (СИ)

— Нам долго ехать? — Антея узнавала смутно знакомую дорогу и пейзажи за окном автомобиля, но почему-то не могла выделить что-то конкретное и возможную цель поездки. Время могло бы ей помочь.

— Нет. Расслабьтесь. Это будет не самое страшное в Вашей жизни, — небольшая пауза. — Я на это надеюсь.

Майкрофт держал зонтик на бедрах, сжимая его двумя руками. Словно был готов выхватить шпагу в любое мгновение. Антею это удивило. Наверное, лимит эмоций по отношению к событиям за эту неделю она израсходовала на пару лет вперед. Действительно, это не так важно, что ее ждет. Увидит. Рано или поздно.

Большой дом. Старинные картины, длинные коридоры и при этом такой пустой.

— Где мы? — Антея оглядывалась, будто бы в музее. Она легонько провела ладонью по полотну со сценой битвы, что ее заинтересовала. Майкрофт же уверенной походкой отправился дальше по холлу.

— У меня в доме. Кажется, я должен сказать «добро пожаловать».

Удивлением это было сложно назвать. В какой-то момент девушка просто поняла, что стоит на месте. Она долго переваривала поступившую информацию.

— Ну, это не обязательно, — Антея прошла вслед за хозяином дома. Он уже снял пиджак, но в остальном он мало чем отличался от себя на работе.

— Это хорошо. Нам дальше, — кухня, столовая, коридор. И, наконец, Майкрофт остановился и открыл перед девушкой дверь. — Заходи.

Темное помещение. Два кресла. Между ними стол с фруктами и овощами. Все это освещает лишь чуть мигающий экран проектора, на котором на паузе стоит фильм с черно-белой заставкой.

— Отпуск организовать было бы слишком сложно и, действительно, почти нереально, — Холмс вошел следом с выражением лица «ну, что мог — сделал». Руки он скрестил на груди, осматривая все, что сам же и подготовил, — но просмотр фильма мы себе позволить можем сегодня. А еще у меня припасено где-то тут вино. Я не знаю, какое ты любишь, поэтому есть выбор.

Он наконец замолчал. Говорил быстрее, чем обычно. Пальцы чуть постукивали по держателям рукавов.

— Я люблю красное. Сухое. Полнотелое. А из белых легкие, — Андреа с улыбкой повернулась к своему… к Майкрофту. — С какого начнем?

— Начнем? Вообще, я… — мужчина повернулся и встретился со взглядом своей гостьи. — Думаю с ПиноГри. Франция. Год…

Мужчина замолчал. На его лице промелькнуло удивление. Он все еще смотрел на Андреа.

— С него и начнем. Нас, кажется, ждет фильм. Или я ошибаюсь?

— Нет, все верно.

Холмс, как очнувшись, прошел к креслам, и они одновременно сели. Он в свое любимое, а девушка в новое, вчера принесенное в комнату.

— Тринадцатый год, — наконец он спокойно уселся, взял бутылку и подтвердил свои слова. После открыл, разлил в бокалы и один передал гостье. — Начнем?

— Да, — Андреа закинула ногу на ногу и с комфортом расположилась в мягком кресле. Она жмурилась точно сытая кошка, — начнем отдых.

Было уже за полночь, когда Андрея заявилась домой, с шумом открыв дверь и с таинственной улыбкой войдя в дом. И ей даже не будет стыдно. Она пинком сняла с ног обувь, отправив ее тройным сальто в угол. Они выпили почти три бутылки вина на двоих. Хотя оба не могли похвастаться стойкостью или опытом в употреблении спиртного. Но сегодня было хорошо.

Антея, улыбаясь, села на стул в коридоре и уставилась на стену. У нее, кажется, начинается самая грустная страница ее жизни. Самая глупая и грустная. Безнадежная, неотвратимо мучительная и грустная. Кажется, она повторяется.

Вздох и подъем на ноги. Душ и кровать. Девушка свернулась калачиком и обняла подушку. Ей было немного гадко. Она понимала, что банальное воспитание не стоит путать с чем-то еще. Признательность вежливости с вниманием. Но голова уже может заткнутся: время говорить сердцу.

Заснула она быстро. И ей снились длинные нескончаемые коридоры, картины и Майкрофт Холмс, который рассказывал о каждой.

========== День седьмой. ==========

Сегодняшний день был одним из немногих свободных в жизни Антеи и Майкрофта Холмса.

Последний встал так же рано, как и обычно, принял душ, оделся и заварил крепкого чая. Голова немного была тяжелой. Вечерние посиделки с вином не прошли бесследно для мужчины. Он сидел за длинным столом в гостиной, пил чай и смотрел в окно. Была солнечная погода, и отсутствие туч давало надежду на сохранения такого положения дел.

У него были планы. Достойные, значительные, в чем-то даже освежающие. Но политик продолжал сидеть на стуле с пустой чашкой в руках. Его брови грозились сойтись на переносице. Ни улыбки, ни спокойствия — ничего подобного нельзя было найти на лице «правительства». Ему очень не нравился ход собственных мыслей.

Через час молчаливого ожидания, борьбы, дискуссий в замкнутом пространстве собственного разума, Майкрофт Холмс приготовил еще чая. Он положил рядом с собой телефон и смотрел на него, размышляя о том, что сегодня, в конце концов, официально последний день его эксперимента.

Его планы слегка нарушились тем, что этот маленький кусок пластика заставил мужчину чуть дернуться. Напиток чудом не пролился на брюки. Ему звонили. Майкрофт с удивлением поставил чашку и чуть скривился перед ответом.

— Майкрофт Холмс слушает.