Озарение

Дана начала бормотать про свою неготовность к семейной жизни, про то, как ценит их дружбу и много еще всего. Нефедов молча слушал ее, при этом его лицо, как у сфинкса, оставалось совершенно неподвижным. «Я понял тебя», — произнес он после того, как она закончила свой невразумительный спич. И как ни в чем ни бывало продолжил прерванный его предложением и ее ответом на него разговор. Дана же чувствовала себя крайне неловко, ей хотелось только одного — как можно быстрей завершить их встречу.

С того памятного дня минуло больше года, за это время они не только ни разу не встретились, но ни разу не позвонили друг другу. До Даны через общих знакомых изредка доходила информация о нем, но никаких попыток возобновить отношения никто из них не предпринимал. И вот теперь придется это сделать.

От Нефедова мысли Даны плавно перетекли к Гершовичу. Точнее, к его проекту. Марина абсолютна права, чтобы попасть в него можно пойти на любые ухищрения и жертвы. Это тот шанс, который она так тщетно искала. И если она его упустит, возможно, на всей ее дальнейшей карьере художника можно поставить жирный крест.

Дана встала и подошла к стоящим возле стены своим полотнам. Стала внимательно рассматривать их, прикидывая, что можно предложить галеристу. Она отобрала несколько картин — они должны ему понравиться. Она считает их своей удачей. А если нет? Он известен своей требовательностью, подавай ему только самое первоклассное. Этому человеку трудно угодить. Трудно, но надо, другого выбора у нее просто нет. И ее путь лежит через Нефедова. Да, Марина и на этот раз права, если понадобится, она ляжет с ним в постель. И ничего с ней ужасного не случится. Подумаешь, будет немного неприятно. Но ей к этому не привыкать, в последнее время неприятностей у нее хватает. Если будет одной больше, ничего в ее жизни кардинально не изменится. Зато она сможет достигнуть того, о чем мечтала едва ли не с детского возраста, как только осознала свою страсть к рисованию. Все были в восторге от того, как она это делает. И так же все дружно хвалили ее, предсказывая великое будущее. И она прониклась этим ощущением, жила им и готова ради этой цели пожертвовать многим. Вот только к ее удивлению, никто брать ее жертвы не хотел.

Сейчас или никогда, решила Дана. А значит, ее первый шаг должен быть сделан в направлении Павла.

3

Они сидели за столом, и пили чай. Нефедов не спускал глаз со своей гостьей; в этом взгляде Дане казалось, что смешались обожание и недоверие. Впрочем, возможно это была всего лишь ее интерпретация, а на самом деле этим человеком владеют совсем другие чувства. Ведь, если быть честной с самой собой, она никогда по-настоящему его не понимала. Да и не старалась понять.

Когда Дана позвонила ему, то очень боялась, что он вообще не пожелает с ней разговаривать. Ведь с момента последней их встречи могло многое измениться, он мог ее вычеркнуть из своего сердца, у него, возможно, появилась другая женщина, и Дана ему больше не нужна ни в каком качестве. Да мало ли что еще. Но эти опасения почти тут же развеялись, когда Нефедов понял, кто с ним на связи, его голос тут же зазвенел от радости. Они проговорили всего пару минут, этого времени хватило договориться о встрече.

Дана еще никогда не была у него дома. Правда, он позвал ее не в свою квартиру, а свою мастерскую, которая, впрочем, располагались в одном здании: квартира внизу, а мастерская — в мансарде.

Дана, что делала крайне редко, довольно детально продумала свой визит. Сначала она проявит интерес к его творчеству, долго будет рассматривать картины, со знанием дела расспрашивать о них, затем они сидят пить чай или чего-нибудь еще. Ну а дальше все будет развиваться в зависимости от обстановки. Она дала себе слово, что сделает то, что наметила, вне зависимости от того, что станут говорить ей чувства.

Дана действительно долго рассматривала его работы, но не только потому, что заранее наметила такой план. Они ей очень понравились, Нефедов сделал большой шаг вперед. От многих его картин она не могла оторваться, настолько прочно они приковывали ее взор. Ей даже не слишком хотелось расспрашивать о них, это была живопись, которая говорила сама за себя. Ее автор в свою очередь ничего не спрашивал, он только сопровождал свою гостью по этой импровизированной выставке и периодически бросал на девушку странные взгляды.

Потом они сели за стол. Нефедов поставил на него бутылку коньяка.

— Будешь? — спросил он.

— Буду, — ответила она.

Они выпили первую за их встречу рюмку. И Дана ощутила себя немного раскованней. Она посмотрела на него и поняла, что он ждет ее мнения. Значит, пора приступать к этому пункту.

— Паша, это просто замечательно! — искренне произнесла она. — Я не ожидала таково увидеть. Ты за тот год, что мы не встречались, кардинально изменил свою манеру живописи. Раньше ты тяготел к классическому письму и классическим сюжетам, а сейчас это совсем иной мир. Я даже не знаю, как его назвать, но могу сказать одно: он прекрасен.

Нефедов несколько мгновений задумчиво молчал.