Озаренный Оорсаной 1. Отрочество (СИ)

Я развернулся и прошел в гостиную. Тетя молча вошла вслед за мной и села за стол. Стараясь не нарушить хрупкое перемирие, установившееся между нами, я быстренько метнулся на кухню и сделал чай. Достав пирожные, которые купил по дороге, из пакета, я накрыл на стол.

— Угощайся, — обратился я к тете. Она молча взяла чашку из моих рук и потянулась за печеньем.

Я не знал, с чего начать наш разговор. Не хотелось скатываться в ругань. Но однозначно — ее методы воспитания оставляли желать лучшего. Крики, подзатыльники. Да, Семи не был послушным мальчиком, я бы сказал, он был упертым, и с ярко выраженным чувством справедливости, постоянно перечил своей тете. Но это не повод заниматься рукоприкладством. Есть много других, более результативных, методов. В конце концов, просто поговорить по душам и объяснить, что ей надо. Почему она не делала этого? Сходила бы к психологу, здесь их достаточно много.

— Давай поговорим, как взрослые. Мне уже почти четырнадцать лет, и ты сама знаешь, что в нашем княжестве через пару месяцев я буду считаться совершеннолетним. И твои методы, типа подзатыльников, я прошу оставить в прошлом. Мне это неприятно, это меня унижает. Со мной вполне можно поговорить и объяснить, в чем я не прав.

— Ты считаешь себя уже взрослым? — она удивленно посмотрела на меня, — да что ты знаешь о мире? Ты же постоянно сидишь в своей комнате и читаешь эти дурацкие книжки о магах. В школе тебя все бьют, друзей так и не завел.

— Это осталось в прошлом. Сейчас у меня другая школа, и даже появились друзья.

— За три учебных дня? — тетя с недоверием взглянула на меня.

— Да, в нашем возрасте это не такая уж и проблема.

— Ну ладно, — она тяжело вздохнула, — возможно, с оплеухами я перебарщиваю, но и ты пойми: раньше я говорила тебе — Семи, Семи, сходи в магазин. Раз говорю, два говорю, но ты не слышишь меня, пока я не крикну, или не стукну тебя!

— Вот и прими тот факт, что я изменился. Теперь не надо кричать, чтобы я услышал, а если я совершаю в чем-то ошибку, так и скажи — Семи, вот тут ты не прав. И не просто скажи, а объясни. Я действительно мало знаю о нашем мире. Ну, так и помоги мне в нем освоиться! — Я сам не заметил, как встал из-за стола и начал возбужденно ходить по комнате, — я, правда, стал другим. Когда я лежал в больнице, о многом пришлось подумать. Постарайся относиться ко мне, как к взрослому человеку.

— Я попробую. Ты прав, но так трудно принять тебя новым. Смотрю на тебя — вижу прежнего мальчишку, которого только угрозой можно было отправить чистить зубы, а слушаю — совсем другой человек.

— Так что случилось? Почему ты сразу с порога накинулась на меня, объясни, я правда не понимаю.

— От тебя пять дней — ни весточки. Я же волнуюсь, а тебе на это наплевать! — обиженно сказала она. Вообще, думаю, дело не только в этом. Подсознательно тетя понимает, что я вырос, и спокойно теперь могу обходиться без нее. Такое бывает у стариков, когда их дети выросли и уехали, оставив их в одиночестве. Последние годы, тетя чувствовала, что мне нужна, а теперь раз… и она осталась одна. Я надеялся, что Ромуал ее отвлечет, но, похоже, это не помогло.

— А где Роумал? Вы же, вроде, собирались жить вместе?

— Не лезь не в свое дело, — мгновенно ощерилась тетя.

— Извини. Просто спрашиваю, я тоже волнуюсь за тебя. Вроде у вас все так хорошо начиналось…

— Он в понедельник уехал в столицу, по делам. А я тут себе места не нахожу. Это же столица! Вдруг Ромуал там заведет кого-нибудь, или просто обо мне забудет. И тебя еще нет.

— Похоже, ты ревнуешь?

— Я? — она вскинулась было, но потом как-то обмякла и, облокотившись на спинку дивана, задумчиво посмотрела на меня, — ты знаешь, возможно, ты и прав. Ромуал мне нравится, он такой умный, галантный. Подарки дарит, в театр водит. Мне не хочется его потерять. А столица… там же барышни не чета мне. А он жених завидный, хоть и из провинции.

— Да не волнуйся ты так, думаю, Ромуал уже много раз ездил в командировки, и почему-то до сих пор не женат. Возможно, столичные барышни не в его вкусе. Думаю, тебе не стоит беспокоиться. Когда он вернется?

— К выходным должен быть, — она задумчиво пожевала губами и, поставив чашку, посмотрела на меня, — думаю, ты прав. Во всем. И в отношении Ромуала, и про мое отношение к тебе. Я постараюсь измениться. Но и ты обо мне не забывай. Отправляй сообщения, навещай. Я все эти годы пыталась стать тебе мамой, но понимаю, что у меня это не очень хорошо получалось. А теперь ты уже совсем большой, и поздно что-то менять.

Подойдя к тете, я обнял ее и успокаивающе погладил по спине.

— Все наладится, не переживай, и, в любом случае, спасибо, что заботилась обо мне.

Мы скомкано распрощались, и я отправился домой. Там оставалось еще много дел. Я старался каждый день тренироваться с Семи писать руны на артефактах, и добился уже некоторого успеха.