Озеро

Для меня была очень важна его реакция: просто возгордится или рассмеется, расправит плечи или съежится.

Наверное, шаг за шагом я тоже продолжала исцеляться от разных вещей.

Мне захотелось сделать шаг вперед и протянуть ему свою руку, чтобы вместе пойти по дороге, которая нас ждет. Во мне больше не было тех сомнений и мрачных мыслей, что терзали мое сердце во время первой поездки к Мино и.

Тии. Я инстинктивно приблизилась к Накадзиме.

Глядя на свою картину, я принялась спокойно рассказывать.

В темном, безлюдном палисаднике мой голос звучал низко.

- Это Накадзима-кун. Отдыхая в тени деревьев, ест банан. Это твоя мама. Она всегда с тобой рядом, улыбается. Идем дальше и видим озеро. Это тот самый храм, узнаешь? Это Мино-кун. Заваривает чай и улыбается. Такого же маленького роста, не так ли? А вот это Тии-сан. Спит на кровати с балдахином. Словно принцесса! Хотя никому не известен смысл моей картины, но здесь изображен счастливый мир. И никто не сможет его разрушить. Люди увидят эту идиллию, пусть даже не понимая ее истинного смысла. Вскоре эту стену снесут, и моя картина прекратит свое существование в этом мире. Но ваши счастливые образы еще какое-то время останутся жить в памяти и сердцах людей. Здорово, да?

Накадзима молча кивнул.

Он посетовал, что в последнее время стал уж очень слезливым, и шмыгнул носом. Я даже не взглянула на него. "Что это такое? Это уже не любовь, а какое-то добровольное самоотречение! - в сердцах возмутилась я. - По-моему, в этой сцене мужчина, растроганный, заключает девушку в свои объятия, и девушка плачет..."

Так мы долго стояли у стены, пока не продрогли насквозь.

Наверное, думая об этой картине, я всегда буду вспоминать эту ночь.

Где бы мы ни оказались и что бы ни случилось...

- Послушай... Не знаю, смогу ли правильно выразить свои мысли, но хочу спросить тебя... Они показались тебе несчастными? - каким-то охрипшим голосом спросил Накадзима по дороге домой после долгого молчания.

Я всерьез задумалась.

Я чувствовала, что если солгу сейчас, то все превратится в ложь.

То, что я видела на поверхности, и то, что смогла разглядеть под оболочкой... Вкусный чай, чистая комната, сверкающее за окном озеро...

Я попыталась свести воедино свои впечатления, многослойные, как торт "Наполеон", после чего ответила:

- Они не несчастливы. Однозначно. Хотя и особо счастливыми их не назовешь. Пожалуй, у них есть как горестные моменты, так и радостные. Так мне показалось.

- Ну и слава богу, - облегченно выдохнул Накадзима.

Разговор с ним в некотором смысле напоминал мне игру в поддавки, но во мне это не вызывало неприязни.

Скорее, мне даже нравилось.

- Тихиро-сан, как я и думал, ты действительно по-настоящему редкий человек, почти лишенный жестокости, - сказал Накадзима.

- Это не так! Уверяю, и у меня рыльце в пушку! Все мы люди... - ответила я.

- Я не говорю, что у тебя совершенно нет темных пятен. Просто их крайне мало. А большего мне и не надо. Я очень боялся тебя потерять. Думал, что мы не сможем быть ближе, чем сейчас. Но, невзирая ни на что, ты каждый день со мной. Ты не зависишь от людей и живешь в своем мире. Уверенными движениями ты рисуешь свои картины, и в меня это вселяет спокойствие. Однако ты такой яркий оптимист, что я порой немного пасую перед этим твоим качеством. Мне страшно поверить и довериться. Тем не менее меня это притягивает. Порой мне хочется все разрушить, но не могу, потому что мне нравится, - признался Накадзима и слегка улыбнулся.

- Хорошо, что ты наконец смог говорить об этом, - сказала я, искренне так думая.

- Дурак. И я еще собрался ехать с ней в Париж!.. - как ребенок буркнул Накадзима.

- Ради бога... Ты можешь поехать один, - улыбнулась я.

- Ну уж нет. Ты только и ждешь, что я уеду один. А если серьезно, согласишься ли ты когда-нибудь съездить в Симода? Я мечтаю когда-нибудь побывать там и поблагодарить тех людей из конного клуба и прежде всего сказать спасибо лошадям. Но пока это сложно. Не то чтобы очень сложно, просто я еще не готов.

- Что ж, когда-нибудь, когда мы вернемся из Парижа, давай поедем туда вместе. Если это случится летом, можно будет даже искупаться.

Мы не говорили о чем-то веселом. Разумеется, не говорили и о грустном.

Мы просто болтали, неспешно прогуливаясь по знакомому городу. Вместе с чувством спокойствия в нашей беседе почему-то присутствовало какое-то странное напряжение. Нам были дороги подобные беседы, и мы оба словно боялись, что когда-нибудь они могут иссякнуть. Я чувствовала, что эти моменты чудом дарованы нам.

Почему же мы вместе и все-таки так далеко?

Это было приятное одиночество. Так приятно бывает, когда умываешь лицо прохладной водой.

- Давай до Парижа еще раз съездим на озеро навестить Мино. Посмотрим на сакуру в цвету, - предложила я.

- Да. Ты ведь поедешь со мной?.. - согласился Накадзима.

- Несколько раз побываем там - глядишь, все утрясется, - сказала я.

Зыбкий союз двух людей, идущих по опасно тонкому льду: стоит одному поскользнуться - и упадут оба. И все же я не теряла веры.