Озеро Длинного Солнца

Обворожительная Фелксиопа, не сердись на меня, ведь я всегда почитал тебя. Твоя вотчина — пророчества и магия. Неужели я никогда не буду бросать жребий в фелксдень и рассматривать внутренности жертв, чтобы охарактеризовать будущие дни? Вспомни, как много жертв я принес от имени Элодеи, от имени Гагарки и от себя в прошлый сцилладень, и что я прочитал их все, за исключением птиц. Я обыскал все мое сознание, Фелксиопа, чтобы найти, чем рассердил тебя…»

Внезапно комната погрузилась в такую тьму, в которой Шелк еще никогда не бывал, даже в заполненном пеплом туннеле, — осязаемую и удушающую тьму, без малейшей искорки или намека на свет.

— Это Лемур, — немедленно прошептал Журавль. — Накрой голову.

Подавленный, не зная, почему он должен накрывать голову или чем накрыть ее, Шелк не подчинился.

«…и нашел: когда я искал, никакие чары…»

Дверь открылась; Шелк повернулся на звук как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то вошел, почти заполнив дверной проход. Дверь с глухим стуком закрылась, но не защелкнулась на задвижку.

— Встаньте, патера. — Голос советника Лемура оказался глубоким, богатым и звучным баритоном. — Я хочу, чтобы вы оба подошли ко мне. Доктор, возьмите это.

Стук удара.

— Поднимите.

Голос Журавля:

— Это моя медицинская сумка. Откуда она у вас?

Лемур засмеялся. (Шелк, вставая, почувствовал иррациональное желание присоединиться к смеху, настолько он был заразительно веселый и добродушный.)

— Вы думаете, мы посреди озера? Нет, мы все еще в пещере, но вскоре мы отплываем. Я поговорил с Кровью, и один из его водителей привез сумку, вот и все.

Патера, у меня есть маленькие подарки и для вас. Возьмите их, они ваши.

Шелк вытянул обе руки и получил четки, гаммадион и серебряную цепь, которую мать дала ему, четки и цепь одним спутанным комком.

— Спасибо, — сказал он.

— Вы смелый человек, патера. Исключительно смелый, для авгура. Как вы считаете, если вы и доктор будете действовать вместе, вы сможете победить меня?

— Не знаю.

— Но не настолько смелый сейчас, когда ваш бог бросил вас. Доктор, а вы? Вы и авгур, вместе?

Голос Журавля, со стороны койки:

— Нет. — Пока он говорил, Шелк услышал слабый щелчок защелки.

— У меня на поясе ваш игломет, доктор. И ваш, патера. В рукаве. Через мгновение я верну их вам. Как вы думаете, патера, сможете ли вы — и ваш друг доктор — убить меня в темноте с их помощью?

— Пускай все боги не позволят мне убить вас или любого другого, или даже хотеть убить, — сказал Шелк.

Лемур опять тихо рассмеялся:

— Но вы бы хотели убить Потто, а, патера? Он допрашивал вас несколько часов, во всяком случае, так он мне сказал. Я знаю Потто всю жизнь, и на витке нет более неприятного человека, даже когда он пытается понравиться кому-нибудь.

— Да, верно, мне он не понравился. — Шелк замолчал, тщательно выбирая слова. — Тем не менее, я уважаю его, как члена Аюнтамьенто и, таким образом, одного из законных правителей города. И, безусловно, я бы не хотел ничем повредить ему.

— Он постоянно бил вас и, наконец, ударил так сильно, что несколько часов вы пролежали в коме. Виток станет лучше, когда избавится от моего кузена Потто. Хотите ваш игломет?

— Да. Очень хочу. — Шелк слепо вытянул руку.

— И вы попытаетесь убить меня?

— Кремень заставил меня стрелять в него, — сказал Шелк. — Я рассказал советнику Потто об этом, и он должен был рассказать вам; но вы не солдат.

— Я даже не хэм.

Голос Журавля:

— Он никогда не видел вас.

— В таком случае поглядите на меня, патера.

Около потолка появилось слабое белое сияние, туманное светящееся пятно, которое рассеяло полную тьму. Пока Шелк изумленно глядел на него, пятно превратилось в тщательно выбритое лицо человека шестидесяти-семидесяти лет, благородное лицо, с высоким лбом, увенчанным гривой серебряных волос, с орлиным носом и широким подвижным ртом; разглядывая его, Шелк сообразил, что советник Лемур был даже выше, чем Мурсак.

— Вы не хотите спросить, как я делаю это? — спросило лицо. — У меня самосветящаяся кожа. И такие же глаза. Смотрите.

Появились еще два световых пятна и стали ладонями Лемура. Одна из них держала за дуло игломет, такой же большой, как у Гагарки.

— Берите, доктор. Это ваш собственный.

Голос Журавля, из темноты за ладонями Лемура:

— Шелк не впечатлился.

Игломет вылетел из ладони Лемура и исчез.

— Он — человек другого мира, духовного, — хихикнул Журавль.

— Как и я, патера. Как и я. Вы потеряли своего бога. Могу ли я предложить вам другого?

— Тартара? Когда вы вошли, я молился именно ему.

— Из-за темноты, вы имеете в виду. — Ладони и лицо Лемура растаяли, сменились тьмой, сейчас показавшейся даже более мрачной.