Озеро Длинного Солнца

В гладкий камень святилища была вделана плоская медная пластинка; она рассеянно провела пальцами по буквам, называя вслух те, которые знала. Пластинка, похоже, немного сдвинулась, как будто жестко закреплен был только ее верхний край. Она поддела ее ногтями, подняла — и увидела крутящиеся цвета: красные, розовые, желтые, коричневато-золотые, зеленые, зеленовато-черные и многие другие, названий которых она не знала.

* * *

— Немедленно, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Наковальня, поклонившись еще раз. — Я полностью понимаю, Ваше Высокопреосвященство, и буду на сцене через час. Вы можете абсолютно доверять мне, Ваше Высокопреосвященство. Как всегда.

Еще раз поклонившись, он закрыл дверь, медленно и почти бесшумно, и удостоверился, что защелка встала на место, прежде чем сплюнуть. Круг соберется после ужина у Буревестника, и Древогубец обещала показать всем чудеса, которые ей удалось сделать со старым носильщиком; он — как она по секрету сказала патере Чесуча[14] — по команде поклоняется ей, как Ехидне, Сцилле, Молпе, Фелксиопе, Фэа или Сфингс, и все после изменений в трансляторе. Наковальня хотел (и сейчас больше, чем когда-либо) это увидеть. Он очень хотел увидеть носильщика с удаленными лицевой и черепной панелями. Он страстно хотел (как он зло сказал себе) увидеть собственными глазами технику Древогубец и сравнить ее со своей.

Неужели каждый может загрузить в хэма новую программу — и вообще все это намного легче, чем он считал? Было бы замечательно постичь искусство программистов Короткого Солнца и использовать его к своей выгоде; так опытный боец бросает чересчур тяжелого соперника, которого не в силах поднять, используя его же силу.

Сжав зубы и ударив маленьким кулаком по ладони, Наковальня постарался убедить себя, что сегодня вечером будет рейд, или какой-нибудь расположенный к нему бог сведет с ума старого Прилипалу, и тогда обойдутся без него; но это была чушь, и он это знал. У него есть право на эту ночь. Следующий раз Круг встретится только через месяц. Никто из черных механиков не работает усерднее, чем он — и никто более охотно не делится результатами; он заслужил эту ночь, по меньшей мере дюжину раз. На витке нет ни правды, ни справедливости. Боги равнодушны — или, скорее, враждебны. К нему, вне всяких сомнений, враждебны.

Зло упав на стул, он окунул ближайшее перо в чернильницу.

Мой дорогой друг Буревестник!

С глубоким сожалением должен сказать тебе, что старый осел придумал для меня еще одно совершенно смешное и бессмысленное занятие. Сегодня вечером — и никаким другим! — я должен ехать в Лимну. Там я должен договориться с рыбаками и найти женщину (да, я написал женщину), которую никогда не видел и которой, скорее всего, там вообще нет, и все только потому, что его никчемные шпионы опять подвели его.

Так погорюй, мой дорогой друг, за твоего коллегу Меня, который был бы с тобой этой ночью, если бы мог.

Меня здесь заменяет имя, и даже такой дурак, как Буревестник, деваться некуда, это поймет. Быстро, но с удовлетворением, Наковальня перечитал письмо, восхитился, чуть исправил и, наконец, одобрил; затем он разорвал его пополам и сжег остатки. Вероятность того, что старый Прилипала увидит письмо и идентифицирует его по почерку, была мала, но не настолько, чтобы забыть об осторожности и писать в такой манере. Свежий лист, еще больше чернил и перо, которое нарочно держал неправильно.

Мой Дорогой Друг!

Настоятельные обязанности заставляют меня воздержаться от восхитительной сегодняшней вечеринки, на которую ты так вежливо пригласил меня.

Характерное для него остроконечное М он заменил на новый символ, похожий на перевернутое двойное Е. Хорошо, хорошо!

Ты знаешь, мой друг, или, говоря более точно, ты не можешь не знать, как я жду отчет об этой вечеринке из первых рук, как предвкушаю чудесные приключения нашего общего знакомого Пчелы. Сам Пчела…

Нет, нехорошо. Мужской род собьет Буревестника со следа; надо просто остановиться около его дома и передать ему через слугу ясное, без всяких сложностей сообщение. Тогда он избежит любых неприятностей и почти не потратит времени; он, Наковальня, по меньшей мере получит удовлетворение, спросив, когда этот неудачливый слуга в последний раз получил зарплату, и увидев озадаченное непонимание хэма. Этот слуга был в высшей степени похвальным маленьким проектом, и Буревестник никогда бы не сумел успешно довести его до конца без его, Наковальни, помощи.

Встав со стула, Наковальня резко свистнул и сказал толстому нервному мальчишке, прибежавшему на его призыв: