Озеро, которого нет

– Ну и что? Я тогда перешел в пятый класс только. Это было три года назад, – Ромка показал на пальцах для убедительности. – И какое отношение имеет Козельск к гомельским конфетам?

– Как бежит время, – грустно вздохнула мама. – Неужели, правда, прошло три года…

– Два, – отрезал папа. – Прошло два года. Кого ты слушаешь? У него коровы блеют!

– Нет, папа, ты мне скажи, какое отношение…

– Я тебе скажу, Сидиром ты ходячий, я тебе сейчас так скажу, мало не покажется! Блеют овцы, а краснорожие оборванцы ошиваются в твоих стрелялках и ужастиках. Ты все перепутал, милейший. Тебе следует хорошенько отдохнуть. На природе ты успокоишься, отоспишься, молочка попьешь, что там еще… А как щечки порозовеют, мысли проветрятся, я за тобой приеду. Вот тогда мы и поговорим об отношениях – детей к родителям. Ты, брат, все время забываешься, нарушаешь субординацию. Усек?

– Ну, папа, – в трагическом отчаянии Ромка напряг эмоции, заламывая руки, – ну что, что я там буду делать? Конкретно! Я же… я ж интеллектуал, мне развиваться надо!

Правда, напрасно он так надрывался, зря. Папа у него был не промах, тертый калач из тихих русских, а потому и бровью не повел. Он просто вышел с достоинством из совещательной комнаты, давая понять, что разговор окончен, а мама подошла к Ромке и положила ему на голову руку.

– Ты не грусти, – сказала она, – там действительно легко дышится. А занятие для интеллектуального развития можно везде найти. Если ты знаешь больше других людей, поделись с ними своими знаниями. Я уверена, что и дедушка, и ребята, с которыми ты там подружишься, будут только рады узнать что-то новое. И ваше духовное общение непременно принесет свои плоды.

– Так-то онон так, – покорно вздохнул Ромка, – но… Вот если бы там был Интернет…

– И не надейся! – раздался из-за двери разгневанный отцовский баритон. – Нет там никакого Интернета, а вот интернат для таких, как ты, имеется. Будешь выступать, дед тебя в интернат сдаст!

– А что это? – вяло поинтересовался Ромка, теряя последнюю надежду. – Кажется, что-то вроде спецшколы, да?

Голос за дверью театрально расхохотался.

– Что-то вроде тюрьмы, – ехидно и доходчиво объяснил он, успокоившись, – спецтюрьмы для малолеток, с которыми родители не справляются. Там вместо компьютеров в лучшем случае шашки. Как средство воспитания и интеллектуального развития.

– Надеюсь, это не дымовые шашки, – пробурчал себе под нос Ромка и внятно добавил, повернувшись в сторону двери: – А можно… можно я с собой "ролики" возьму?

– На здоровье, – мягко отозвался голос отца, принявший его капитуляцию. – И "ролики", и шарики, и панамку сверху. Все забирай, только в дороге поаккуратней – не ровен час, порастеряешь еще…

Вот с этим славным напутствием отца Ромка в два дня собрался и отбыл автобусом по месту назначения в сопровождении мамы, которая на пути совсем его заговорила, популярно объяснив сыну, что ее родина вовсе никакая и не глушь, а вполне приличный улыбчивый городок, да еще и постарше Москвы на годок. Козельск уже стоял, а Москва только строилась. Мог бы и столицей прорасти, когда б в Москве не Лужков.

У въезда в город их встретил огромный богатырь, выкованный из железа, который держал в руках меч и щит с девятью крестами. Над его головой застыл колокол, некогда, должно быть, собиравший козельчан на битву с врагами, а от правого плеча к стопам спадала славянская вязь с названием нынешнего райцентра и стародавней датой его основания.

Богатырь Ромке понравился, но вот домики с печными трубами, невзрачные и покосившиеся, первое впечатление подпортили. Правда, дед, встретивший их на автовокзале, отчасти сумел поднять Ромке настроение. Пусть он и не походил на железного богатыря, зато «конь» у него точно был богатырский.

Максимыч прибыл за своими на «КамАЗе», в просторную кабину которого и усадил желанных гостей. Ромке еще никогда не доводилось так возвышаться над дорогой и представлялось, как будто летит он на самолете, поплевывая – в переносном смысле, конечно – вниз на крыши «жигулят» и «волжанок», снующих игрушками под колесами дедовского гиганта.

Жаль, удовольствие было недолгим. В одной из окраинных улочек города машина притормозила у внушительного вида ворот и послушно встала. «КамАЗ» остался на улице, а Ромка с мамой отправились за дедом в дом, выкрашенный свежей синей краской, с высоким крыльцом и большими зелеными окнами.

Просторный двор за воротами был отгорожен железной сеткой – рабицей, отчего все происходящее на соседском подворье было видно как на ладони. За забором о чем-то оживленно беседовали две девчонки в простецких цветастых платьицах, обе с косами, и мужчина довольно бесшабашного вида, похожий на московских бомжей – с взлохмаченными волосами, в старомодной рубашке навыпуск и драных штанах в каких-то масляных пятнах. Пока дед возился с дверным замком, все трое косились на Ромку так очевидно и пристально, как будто это на нем были замызганные штаны.