Озеро призраков

Индус кивнул, молча вышел, а через минуты три появился вновь, держа на подносе чашку дымящегося кофе и высокий бокал с минеральной водой. Поставив на стол, отошёл шага на три назад, глядя себе под ноги и ожидая дальнейших приказаний.

Пол, молча, махнул рукой в сторону двери. Индус чуть помедлил и спросил:

— Какие ещё будут приказания?

— Никаких. Можешь идти.

Стысь отхлебнул несколько глотков горячего напитка, а Пол, притронувшись к запотевшему бокалу, отодвинул его в сторону и, сцепив руки на животе, приготовился выслушать Стыся.

— Вчера ко мне пожаловал Обух, — заговорщицки сказал тот, сделал паузу и уставился на патрона, стараясь увидеть реакцию на свои слова.

Но на Зага фраза не произвела того впечатления, которого ожидал Стысь. Пол также вяло сидел в кресле, не шевельнувшись, и ни один мускул не дрогнул на лице.

Стысь удивился.

— Имя Обух тебе что-нибудь говорит? — спросил он.

Пол удобнее устроился в кресле, запахнул халат, открывший голые ноги, и ответил:

— Не припомню. — Нет, — подумав, продолжал он. — Не помню.

— Вообще-то откуда тебе знать. Ты с ними не контактировал. Якшался я.

Стысь набрался терпения и рассказал Полу о вчерашнем разговоре с Обухом, кто этот Обух, каким образом он остался в живых. Только после этого Пол немного оживился. Глаза заблестели.

— Так, значит, он предложил нам сундук! — воскликнул Пол. — Это очень интересно. Оч-чень. Выходит, Зашитый не смог им воспользоваться? — Пол потёр разом вспотевшие руки.

— Выходит, что так. Как он смог его забрать, если отдал Богу душу, как говорит Обух.

— Он видел его труп?

— Божится, что видел.

— Нет ли здесь, какой игры?

— Игры, шеф? Не думаю. Зачем Обуху врать.

— Кто знает. Почему он нам предлагает сундук, а сам его не берёт, если знает место его сохранения. Нонсенс какой-то.

— Меня тоже это несколько обескураживает.

— А что же ты его об этом не спросил?

— Хотел, но не стал, подумал, пусть спросит сам шеф.

— И спрошу. Скажи мне, если бы ты один знал, где находится сундук, на кой чёрт ты бы предлагал его сторонним людям.

— Ну, мы не такие сторонние. Обух был в моей команде.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты отдал бы сундук в чужие руки?

Не задумываясь, Стысь ответил:

— Ни за что, Пол.

— То-то и оно. А этот на блюдечке нам его преподносит. Из-за любви к ближнему отдаёт такое богатство? Подумай над этим! Здесь что-то не так. Что-то не так, Алекс! — Пол отхлебнул воды из бокала. — Раз он к тебе сам пришёл, ты бы его расспросил подробнее, выведал у него, что к чему, а потом бы летел ко мне. — Пол поморщился, то ли от того, что наперсник оказался таким непредусмотрительным, то ли от приступа головной боли.

Стысь не стал оправдываться, а спросил:

— Так, что ты думаешь предпринять: согласиться на предложение Обуха или отказаться от его услуг?

Ему самому не хотелось упускать этого случая. То, ради чего они в прошлом году затеяли всю эту возню, принесли ей в жертву «деда», оказывается совсем близко, одно усилие, и сундук в их руках и отказаться от него из-за каких-то подозрений? Это было выше его понимания. Но он ждал, что скажет шеф.

— Мы не откажемся. — Пол встал с кресла и прошёлся по кабинету. Босые ноги приятно щекотал ворс ковра. Вернувшись на прежнее место, продолжил разговор: — Просто обстоятельство, что Обух ни за что ни про что жертвует сундуком, меня сильно смущает…

Алекс отметил, что с лица Зага сплыла маска хандры, оно стало живым и одухотворённым.

— Мне тоже подозрительна его уступчивость, то, что он сам нашёл нас, можно сказать, силком всучивает нам сундук, — поддержал шефа Стысь, — но не верх ли безумия из-за этого отказываться от богатства, которое само лезет в руки, и за которым мы так упорно охотились.

— Ты прав, — сказал Пол, о чём-то думая. — Дурак только может отказаться от такого предложения. Мы вот что сделаем: пригласим твоего Обуха сюда на дачу, а может, и в другое тихое место, выпотрошим и узнаем, что за игру он ведёт. Только тогда примем окончательное решение. Мы заставим его сказать, почему он предлагает сундук нам. Филантроп просто какой-то…

— Ну, хорошо, шеф, допустим, Обух что-то затеял или Зашитый его подослал, если он жив. Ради чего всё это? Представь, что сундук в их руках, а это так и есть. Они должны вообще тогда затихнуть, затаиться, лечь на дно, как они выражаются. Зачем им попадаться нам на глаза? Они достигли того, чего желали. Каков резон им выходить на нас, светиться, как они говорят, мало того, такое богатство предлагать. Что они, таким образом, хотят отомстить нам? За что? Мы им должны головы оторвать за то, что они не соблюли условий контракта, а они, вместо того, чтобы смотаться подальше с глаз долой, ещё делают нам презент.

— Рассуждаешь ты правильно. Я сам не пойму в чём дело. Но есть же какая-то причина, что Обух, если действует один, отказывается от сундука, передавая его в наши руки. Вот что у меня это в голове не укладывается.

— Может, совесть замучила?

Пол рассмеялся: