Озеро Радости

— Раньше было как? Когда кто-то приподнимался нормально, к нему приходили свои. И бизнес отжимали с концами. Все! Бандиты, наезды — какие-то мутные схемы. Все это носило… — он морщится, — неправовой характер. Эпоха первоначального накопления. Сейчас хочешь работать — работай! Сам работай, никто не отожмет! Только не забывай про народ! Которому ты, сука, обязан! Все, как везде в мире. Только без цирка в судах. Не надо нам этих «ваша честь», «господа присяжные заседатели», «обвинение не приняло во внимание». У пациента от этих запрягов в глазах рябит и под седлом чешется. Ему начинает казаться, что по отношению к нему поступили не по совести. Слишком жестоко там. Не так, в общем! Раз «обвинение не приняло во внимание»! Поэтому у нас адвокат не спорит, а соглашается. Поэтому защитник еще до начала процесса знает приговор и пла-а-а-вненько так, знаешь, ориентирует клиента. Чтоб шока на вынесении не было.

Яся вдруг теряет терпение.

— Слушай, нахер ты тогда вообще нужен? — спрашивает она, отставляя свое нетронутое пиво. — В чем твоя роль? В системе? И по жизни? Прокурору подпевать?

Костик хмурит брови и становится серьезен.

— Ну, я скажу. Ты ж только не трепани нигде. Ты ж это… типа… журналистка, да?

— Я — безработная, — поправляет Яся.

— Ну вот смотри. Строго между нами. Роль адвоката в этом новом раскладе состоит в том, чтобы потерпевший мог договориться о передаче компенсации до момента вынесения приговора. Пока его окончательно не оформили на пятёху или в десярь. Маринуют его, допустим, в СИЗО КГБ, а там режим представляешь какой. И ему нужно сообщить истцу, что он поумнел. Передать, что был неправ и готов нести. Кэшем или со счета. Ну вот, тут появляюсь я. Некоторые процент берут с передаваемых или перечисляемых сумм, я работаю исключительно гонораром. Денег меньше, но зато все в рамках закона.

Видно, что он действительно считает схему полностью законной и глубоко справедливой.

Яся молчит. Не то чтобы она сильно надеялась, что штраф удастся снизить. Просто ей казалось, что встреча с человеком из системы намекнет на существование в стене правосудия каких-то потайных желобков или щелочек, через которые можно протиснуться. Адвокат Костя же, напротив, забетонировал эту стену тремя метрами армированного цемента, пустив по ней провода под напряжением и выстроив пулеметные вышки с прожекторами.

Приняв ее молчание за согласие с ситуацией, Костя дает ей совет, о котором она не просила:

— Вот что скажу, Янка. Дуй ты в Москву. Все отказники так делают. Тут ты с исполнительным листом из суда все равно никуда не воткнешься. Ну, то есть вообще никак! Как только документы до кадровика на новом месте работы дойдут, он — на измену и по статье на выход. Доколебку ведь всегда найти можно. Тут любой осужденный, что по гражданке, что по уголовке, — человек с черной меткой. А в Москве всем плевать. Там и трудовые скоро отменят, если еще не отменили. Да и зарплаты больше. Легче будет ущерб выплатить. Положат тебе два косаря. Будешь половину откладывать, через полтора года — свободна!

Яся думает о том, что ей нужен адвокат очень редкого толка. Ей не поможет человек, умеющий передавать взятки от находящегося под стражей подозреваемого подавшему в суд истцу. Ее мог бы спасти тот, что способен шепнуть пару слов ответчице в прошлом от ответчицы в настоящем.

* * *

Город страшно переливается новогодними гирляндами. Синий, розовый, зеленый с красным, белый, желтый, много желтого. Они — специальные светофоры для инопланетян, сигнализирующие о том, что вторжение готово, и указывающие направления оптимального разворачивания атаки. Над проспектами образовались световые трассы, все это вспыхивает, движется и переливается. Инопланетяне не прилетают. И уж который год.

Под фонарями, напротив, жизни почти нет: выпавший снег смыло серым дождем, люди прячутся от затопившей город темноты по квартирам, переживают праздники, страдают от похмелья. Яся видит их жизнь через окна домов, мимо которых проходят ее маршруты: комнаты, освещенные телевизорами, одинаковые елки с одинаковыми шариками, тьма и блеск фужеров на неубранных столах. Она не жалеет о том, что у нее нет Нового года. Она жалеет о том, что у нее нет теплой обуви.

В маршрутке на Тарасово появилась китайская диодная гирлянда. От двери меньше дуть при этом не стало.