Озеро Радости

— Тетя Таня, а почему папа меня не повез?

— У папы сегодня коллегия, — резко отвечает Минерва.

— А почему эта Коллегия не отпустила папу меня в интернат завезти? Он же обещал!

Тетя Таня резко бьет по тормозам, джип останавливается, слаломистом проскальзывая на смешанной с глиной щебенке. Водительница поворачивается к девочке и кричит:

— Я еще раз повторяю! Тебе, малая, повторяю! Запомни раз и навсегда! Мы тебя не в интернат сдаем! И не в детский дом, как ты говорила, чтобы папу разжалобить! Ты ж вообще головой своей думай! Ты знаешь, что такое интернат? Там беспризорники, менты, социальные педагоги и клопы под обоями! Знаешь, как сложно было выбить, чтобы тебя взяли? Знаешь?

Девочка испуганно кивает, показывая, что знает, как сложно было выбить.

— Давай, произноси сама, как называется, куда мы сейчас едем! Давай! На память!

— Санаторно-лесная школа для детей с заболеваниями дыхательных путей, — послушно выдает девочка.

— А почему мы эту школу выбили для тебя? Почему? — настаивает тетя Таня.

На этот вопрос Дюймовочке ответить сложней. Кажется, она не уверена, нужно ли ей в принципе ехать в санаторно-лесную школу. Наконец, она пробует:

— Потому что я плакала и не могла остановиться?

— Нет, Яся! — набрасывается на нее тетя Таня. — Вот ни хрена не поэтому! А потому что ты, когда долго плакала, начала задыхаться, помнишь? Тебе было тяжело дышать, помнишь? Это называется «астма»! Болезнь такая! Ее нужно лечить в стационаре! В полном! Иначе ты не сможешь дышать и умрешь. Мы тебе жизнь спасаем! И здоровье! А не как ты говоришь!

Джип снова резко рвет с места и мячиком прыгает мимо замков и высоких ворот, и снаружи даже можно подумать, что в нем едет счастливая семья. Тетя Таня включает радио, и из динамиков льется простенькая мелодия, вернее даже не мелодия, а ее бледная тень, на которую наложена одна-единственная, внезапно такая пронзительная для двухтактной попсы, строчка: «А мне бы просто снегом стать». И Ясе очень хочется превратиться в снег, в белые пушистые снежинки, и улететь прочь из этого автомобиля, из этого города, из этой жизни — наверх, в черноту космоса, к замершим в форме созвездий снежинкам.

х х х

В санаторно-лесной школе лучше, чем она предполагала, и уж точно не хуже, чем было дома перед отъездом. Тут есть столовая, в которой пахнет котлетами, есть учебные классы, в которых пахнет ведром и половой тряпкой, тут есть кусок елового леса, в котором пахнет еловым лесом — туда можно ходить искать жуков-пожарников. Тут есть бассейн без воды, истребитель без плексигласового фонаря, с вывороченной начинкой кабины, кинотеатр без кресел и проектора, флагшток без флага. Тут есть заброшенный профилактический корпус, в котором уже не проводят профилактики из-за того, что развалился какой-то Союз. Когда Ясе становится тоскливо, она представляет, что на самом деле ее тренируют для полета в космос на сделанном как будто из фольги истребителе, и тогда жизнь обретает осмысленность.

Ей нравятся палаты, заставленные койками с колючими одеялами, где по рыжим пескам бредут белые верблюды. Нравится фактура матрасов и санитарная белизна выдаваемых раз в две недели проштампованных простыней. Нравится, что возле каждой койки стоит тумбочка, в которую дети складывают передачи, а она — свой гербарий, свои камешки и шишки, свои каштаны и цветные стеклышки.

х х х

В пятницу с восемнадцати до двадцати — приемные часы или, говоря человеческим языком, «забор». Возле проходной у ограды собираются все младшие классы и спорят, за кем приедут первым. На шлагбаум облокачиваться нельзя, за попытку прокатиться на нем лишают полдника даже отличников. Особенно удачлив Олег Буевич — его родители работают неподалеку, в поселке Сокол, а потому появляются без пятнадцати.

Они всовывают нос машины под шлагбаум, захлопывают дверь за впрыгивающим на ходу Олегом и дают по газам, разворачиваясь и уносясь прочь, к свободе, к маминой запеканке и папиной игровой приставке (и о первом, и о втором будет много разговоров в понедельник). Все это — до того, как ленивая стрелка шлагбаума успевает подняться и застыть в зените. Потом спасающие и спасаемые мельтешат перед глазами, как верхушки деревьев, когда катаешься на плохо центрированной карусели, установленной за бассейном. Карусели, раскрутить которую можно только вдвоем, сидя друг напротив друга, иначе она скребет креслами по песку.