Озеро тьмы

Тетка сказала, что виноват Финн, что он сам это сделал, хотя не могла объяснить, как ему удалось принести в дом огромный камень, который никто даже не мог оторвать от земли. Полтергейст прекратился вскоре после того, как Финн начал курить гашиш, и когда эти явления пропали, он очень жалел об этом и просил их вернуть всех богов, духов и волшебников, о которых читал в книгах. Но сила оставила его. Тогда он решил убить Куини.

Причин для этого было несколько. Он боялся ее насмешек и беспокоился из-за того, что Куини не одобряет его увлечений. Она сожгла его книгу о розенкрейцерах. Ему также хотелось узнать, что чувствует человек, когда убивает, и он рассматривал убийство как боевое крещение, открывающее дверь в ту жизнь, о которой он мечтал, позволяющее ему стать тем человеком, которым он себя представлял. Куини как нельзя лучше подходила на роль жертвы — уродливая, глупая, черствая, не способная увидеть свет, почувствовать юную душу. И у нее был дом, который она оставит Лене — Куини сама повторяла это снова и снова. Со своей дочерью Брендой, которая жила в Ньюкасле, она не поддерживала отношений, если не считать открыток на Рождество. Финн не мог понять, зачем матери свой дом, но она говорила, что ей хочется, и Финн считал, что у нее на это больше прав, чем у Куини.

С мечтой убить ее он не расставался целых два года, но все произошло спонтанно, почти случайно. Однажды ночью Куини разбудила его и Лену и сказала, что слышала чьи-то шаги внизу. Это было весной, в три утра. Финн спустился вместе с теткой. Там никого не оказалось, но окно было открыто, а из жестяной коробки в кухонном шкафчике пропали семь фунтов купюрами и мелочь. Куини захватила с собой кочергу, которой они обычно ворошили дрова в медленно горящем камине в гостиной.

— Дай мне ее, — сказал Финн.

— Зачем тебе?

— Хочу кое-что проверить.

Она отдала ему кочергу и отвернулась, чтобы посмотреть, на месте ли ее кольца, обручальное и то, что было подарено на помолвку, — каждый вечер она снимала их и клала в стеклянное блюдо на каменной полке. Финн замахнулся кочергой и ударил Куини по затылку. Она издала жуткий звук, какой-то пронзительный и хриплый вой. Он продолжал бить ее, пока Куини не умолкла, застыв на полу большой бесформенной окровавленной грудой. Финн почувствовал, как кочерга выпала из его руки, медленно повернулся и увидел стоявшую в дверном проеме Лену.

При виде крови Лена задрожала. Зубы у нее стучали, из горла вырывались сдавленные свистящие звуки. Тем не менее она схватила Финна своими дрожащими руками, заставила вымыться, сняла с него одежду — пижамные штаны и жилет — и сунула ее в печь между пылающими кусками угля. Вымыла кочергу, заставила Финна надеть чистую пижаму, лечь в постель и притвориться спящим, а потом вышла на улицу и постучалась к соседям, попросив позвонить в полицию. Когда они приехали, Финн уже спал. Его никто даже и не заподозрил.

Ужасное происшествие поставило Лену на грань безумия. И она довольно долго балансировала на этой грани. «Спонтанная шизофрения», — сказал врач. Это было в больнице, куда ее увезли после того, как она стала ходить по мясным лавкам и кричать, что они торгуют человеческой плотью. Она обошла лавки, а затем вышла на Арчуэй-роуд, легла посреди дороги и стала кричать водителям, чтобы они убили ее.

А дом им так и не достался. Завещания не было, и он перешел к Бренде, которая разрешила им остаться всего на шесть месяцев. После смерти Куини Финн не вернулся в школу, и в разгар зимы, когда ему исполнилось шестнадцать, они переехали на Лорд-Артур-роуд: Лена — в кроличий садок на верхнем этаже, а он — в свою комнату.

Финн стоял за дверью, прислушиваясь к удаляющимся шагам и тонкому скрипучему голосу мистера Брэдли, который повторял снова и снова: «Храни Господь ваше доброе сердце, моя дорогая, храни Господь ваше доброе сердце». Подождав немного, Финн спустился на улицу и позвонил домой Кайафасу из телефонной будки на углу Сомерсет-Гроув. Ему нужна работа — он ничем не занимался с тех пор, как починил эркер Фрэзеров.

Кайафас предложил встретиться в пабе «Джек Строе». Это как раз на полпути между их домами, сказал он и жалобно покашлял в трубку. Встреча должна была состояться не скоро, через два дня после Рождества, но спорить Финн не мог, поскольку Кайафас утверждал, что врачи все еще не разрешают ему вставать с постели.

Когда Финн вышел из дома и направился в сторону Хэмпстеда, на встречу с Кайафасом, в воздухе чувствовался морозец, а растаявший снег снова замерз. Лена еще не вернулась из путешествия, которое совершала с миссис Гогарти. Над Хайбери в облаке тумана висела зеленовато-белая восковая луна; шел редкий снег, крошечные твердые дробинки которого обжигали кожу. На Хэмпстед-Хит, самом высоком месте над Лондоном, куда только можно попасть, не покидая город, дул восточный ветер, а растаявший и снова замерзший лед на пруду Уайтстон делал его похожим на неглубокую каменоломню, где добывают гранит.