Озеро Туманов

Он без труда нашел переправу через Сомму и дождался отлива. Странно было Иву идти опять через эту реку, на сей раз в одиночку, в полном безмолвии. Он сам себе казался призраком, погруженным в царство мертвых. Но чем дальше заходил он в реку, тем ощутимее становилась для Ива та преграда, что ложилась сейчас между ним и Креси, и он знал: ступив на противоположный берег, он войдет в царство живых. Там, на берегу Креси, остались Эрри, и слепой король Богемии, и тысячи французских конников, и англичан, и простолюдинов. Где-то там, на безмолвных полях среди бледных цветов, бродит и гнедой конь, оставшийся без седока.

А Ив и Единорог скоро войдут в повседневный мир, населенный обычными живыми людьми, и отыщут дорогу к дому — в Бретань.

На середине реки лес и заболоченная равнина показались Иву особенно пустынными. Должно быть, именно здесь таилось отчаяние, гибельное для слабой души. Эта пустота затягивала, как трясина, и душа сдавалась и погибала в ней раньше, чем смерть пресекала дыхание.

Брод был растоптан, так что в самых глубоких местах Единорог принимался плыть, к счастью, недолго. Затем начал приближаться берег живых, и к Иву вернулась надежда.

Он проделал в этот день около тридцати миль, прежде чем позволил себе отдохнуть. Ему хотелось оставить Сомму как можно дальше позади.

Припасы и деньги подходили к концу, и Ив всерьез начал задумываться над тем, чтобы начать охоту, когда до него донесся колокольный трезвон и громкое призывное пенье труб.

— Ради Бога, — сказал Ив, — ты слышишь это, Эрри? Похоже, где-то поблизости есть город, а в том городе — праздник.

Он обернулся, чтобы увидеть, как улыбнется тот, к кому он обращался, и услышать, как он ответит что-нибудь невпопад, вроде: «Должно быть, выпивкой там угощают на всех перекрестках».

Но за его плечом была пустота, потому что Эрри остался на берегу Креси. И тогда, впервые за все это время (а прошло уже несколько дней), Ив заплакал по Эрри по-настоящему.

* * *

Название городка Ив так и не узнал; понял только, что немного сбился с пути и идет обратно в Бретань не берегом моря, как прежде, а южнее. Это обстоятельство обладало одним важным преимуществом: реки, которых множество было на пути Ива, в верхнем течении гораздо более узки.

Праздник, призвавший Ива, бурлил не в самом городке, а у его стен, на просторной равнине, которая в случае осады покрывалась шатрами врагов, и тяжелые осадные машины, точно великаны, топтались по этой мягкой почве.

Теперь же ничего подобного не было и в помине. Палатки, правда, точно имелись: разноцветные, шелковые и холщовые, раскрашенные, с множеством флагов и вымпелов, украшенные цветочными гирляндами, в которые были вплетены едва созревшие яблочки и виноградные листья.

Повсюду важно расхаживали герольды, воплощенные гербы, в туниках, разрисованных всевозможными зверями и символами. Трубы ревели со всех сторон и на всякие голоса, так что сигналы тонули в общем шуме.

Ближе к городку была огорожена турнирная площадка. В небесах над нею было пестро от развевающихся флагов. Все ветра вселенной налетели сюда в гости и весело надували щеки.

На небольшом помосте восседали важные господа и несколько нарядных дам. Вся поляна была полна народу: зеваки, торговцы, озабоченные оруженосцы, карманники с грязными лицами и застывшими глазами, ссорящиеся влюбленные и очень пьяный музыкант, пытающийся играть на дудке для десятка танцующих.

Ив медленно ехал сквозь толпу. После битвы он нашел и свой флажок, и длинное рыцарское копье, которое ему так и не пригодилось, и теперь привязал флажок к копью и напустил на себя высокомерный вид.

Глашатай выкрикнул имена, и внезапно общее внимание обратилось на площадку. Оттуда донесся топот и грохот, а затем — дружные вопли. Ив молча смотрел, плохо, впрочем, различая происходящее — он находился слишком далеко от ристалища.

Несколько человек, из числа сидевших на помосте, вскочили, и одна дама вдруг принялась отчаянно размахивать руками — вышивка на ее рукавах ослепительно вспыхивала на солнце.

Затем очень близко от Ива протащили окровавленного человека в измятом доспехе. Человек сыпал ругательствами и плевался кровью.

Ив услышал, как он кричит:

— Будь он проклят, этот ребенок! Чтоб ему в аду гореть!

Ив сделал знак злым и красным от усилий оруженосцам положить их господина на траву, спешился и учтиво обратился к раненому:

— Могу я спросить вас, сир, какому ребенку вы шлете столь страшные пожелания?

— А вы кто такой, черт бы вас побрал, сир? — захрипел раненый. — И по какому праву вы останавливаете моих оруженосцев? Холера вам в потроха! У меня весь бок пробит, клянусь кишками Людовика Святого!

— Моя жизнь и мое тело, включая также потроха, — в руках Господа, ни разу не солгавшего, — сказал Ив. — Равно как и Людовика Святого, чьей милости охотно себя вверяю. Мое имя — Ив де Керморван из Бретани, и я хотел бы знать, что здесь происходит, так что если вы мне растолкуете, сир…