Озеро Туманов

— А у меня для вас тоже есть, — вдруг проговорила Мархерид сиплым от волнения голосом. — Вот, чтоб вы красиво выглядели.

Она сняла с пальца колечко, которое сама сплела из цветных ниток, и стала натягивать сиру Иву на указательный палец. Но колечко оказалось маловато — ведь руки у Мархерид были ужасно тощие. Тогда сир Ив взял колечко и сам надел его себе на мизинец.

Он сказал:

— Да будет вам известно, что в меньшом пальце человека жизнь и смерть заключена более, нежели во всех остальных пальцах, и поэтому кольцо предпочтительней носить именно на мизинце.

И Мархерид улыбнулась во весь свой обезьяний рот.

Всей толпой они выбежали из трактира и пошли по морскому берегу. Залитое лунным светом, шумело море, отчего весь мир становился праздничным и таинственным, и молодые люди погрузились в радостное ожидание.

— Куда мы идем? — спросил сир Ив у своей страшненькой подруги.

Эсперанс брел где-то позади, и сир Ив о нем не думал, хотя и знал о его близком присутствии.

Мархерид сильно давила на руку сира Ива костлявой рукой. Ему неудобно было идти и тащить на себе спутницу, но отказать Мархерид в этом удовольствии он не смел.

Девушка улыбалась и отвечала ему невпопад: она казалась обезумевшей от восторга.

— Мархерид, ответь мне, пожалуйста, — попросил сир Ив мягко, но настойчиво. — Куда мы идем?

Она повернула к нему лицо. В лунном свете оно перестало казаться уродливым и стало просто печальным. И даже огромная улыбка, которая как будто отсекала подбородок от верхней части лица, не выглядела зияющей раной. «Она похожа на русалку или кого-нибудь из корриганов, — думал сир Ив. — Корриганы очень красивы, но в их наружности всегда есть какая-нибудь странность…»

— Мы идем к развалинам Рюстефана, чтобы попросить благословения у призраков, — сказала девушка.

— У каких призраков? — Ив улыбнулся, думая, что Мархерид шутит.

Но бедная девушка и не думала шутить. Она просто не умела этого делать, ведь все шутки, которые учиняли над нею самой, всегда были злыми.

— Все влюбленные берут благословение у призраков Рюстефана, чтобы им не разлучаться ни в жизни, ни после смерти, — пояснила Мархерид.

— Я-то думал, что для этого нужно взять благословение у церкви, — сухо заметил сир Ив.

Мархерид махнула рукой.

— У церкви — чтобы не жить в грехе, — сказала она, явно удивляясь тому, что сеньор не знает столь обычных вещей, — а у призраков Рюстефана — чтобы не разлучаться. Это совершенно разные вещи.

— Да разве призраки могут благословлять?

— Эти — могут, — сказала Мархерид. Она опустила голову и вздохнула, не переставая улыбаться.

Развалины замка Рюстефан угадывались темной массой на холме, что вырос впереди. Здесь берег подступал почти к самому урезу воды, а холм, увенчанный камнями, нависал над волнами. Некогда море плескало чуть дальше, и утес не был так подточен ударами волн, но с годами вода подступила ближе. Замок к тому времени уже был заброшен и обратился в руины. Эти развалины пользовались недоброй славой: иногда в них гнездились разбойники или какие-нибудь беглые люди, и еще там постоянно летали вороны.

— Странное место для того, чтобы получить благословение, — повторил сир Ив, но Мархерид не отозвалась.

Подняв голову, девушка смотрела на развалины.

Полная луна ярко освещала их. Видна была каждая травинка, что выросла возле старых камней. Лунный свет очерчивал ее контуры с такой тщательностью и столь бережно, словно любая былиночка обладала огромной, ни с чем не сравнимой ценностью.

Руины замка Рюстефан, напротив, выглядели сплошной темной глыбой, как будто их высекли из цельной скалы, хотя на самом деле это было не так.

Неожиданно сир Ив заметил в стене просвет, откуда вырывались яркие лунные лучи, и вздрогнул, так неожиданно это ему показалось.

Спустя миг он уже улыбался собственному испугу. Перед ним высилась стена — всего лишь сложенная булыжником стена, которая по странной прихоти ветра и дождя сохранилась немного лучше, чем остальные. В ней имелось высокое узкое окно, похожее на бойницу, оно-то и пропускало свет.

Молодые люди начали подниматься на холм, и сир Ив со своей некрасивой спутницей возглавил шествие. Мархерид ступала очень осторожно, боясь споткнуться. Она чувствовала себя важной особой, на которую все смотрят.

В толпе началась музыка: кто-то прихватил с собой пару дуделок, вырезанных из камыша или слепленных из глины. Мелодию подхватили голоса. Сир Ив знал эту песенку — под нее частенько танцевали. Он тоже начал было напевать, но скоро сбился, смутился и замолчал.

Очутившись среди руин, парни и девушки начали плясать. Они размахивали факелами, прыгали, хватали друг друга за талию, а после разбегались и хохоча искали друг друга в темноте. Ив и Мархерид тоже танцевали, как умели (а оба они умели довольно плохо, к тому же и разница в росте сильно им мешала: Мархерид была почти на голову выше).

Луна светила ровно и холодно, она обливала фигуры людей с головы до ног, не упуская ничего и не оставляя в тени ни малейшей детали. Луна как будто оценивала танцующих людей — трезво, никому не давая поблажки.