Озеро Варыш

Луна была уж в апогее,
Когда, час от часу зверея,
По исковерканным волнам
Ноябрь гнал льдины тут и там.

С тяжёлых туч вода срывалась,

А мне ж дорога оставалась
Вдоль череды оград и львов,
И в небо рвущихся мостов.

Заметят англичане так:

«Был дождь для кошек и собак»1,
Мы скажем: «В этакую ночь
Нельзя собаку выгнать прочь».

Но сами же, нужду изведав,

Срываемся, не пообедав
Иль скинув лёгкий полог сна,
Себя считая хуже пса.

Чу, что-то под ноги попалось.

Ах, это кошка оказалась.
— Уйди! Ступай сейчас же прочь,
И без тебя дурная ночь! —

Суровость тона верх взяла.

Но что за странные дела —
Крутя тугим своим хвостом,
Она вперёд пошла. Потом

Остановилась там, где нужно мне.

Не снится ль это всё во сне?
Глаза горят, суля мне море бед…
Простите, коль несу я сущий бред.

— Ты хочешь, чтобы в будку автомата

Тебя пустил я? Да ты мокровата, —
Звоню. И кошка, уши навострив,
Как будто слушает, дыханье затаив.

— Алло, профессор… Поздно… Извините…

Но ждать нет мочи… Вы меня простите…
Не прочитали?.. Как моя жена?..
И Вы отдали?! Неженатый я! —

Ох, эти мне профессора-интеллигенты!

Разложите вы атомы на элементы,
Жаль, что в обыденных делах
Вы много обратите во прах.

Отдать тетрадь!.. Кому же?..

Непонятно!
Сказала: «Мужу».
Вероятно.

Поверить можно в то, что муж

Её сорвёт немалый куш.
Но муж её никак не я!
Попалась мне б эта змея.

К парадной двери подхожу,

Ну вот! Ключа не нахожу.
Захлопнув дверь, не взял ключа!
С досады нервно хохоча,

Спускаюсь, что-то бормочу…

Что убиваться по ключу.
Не знаю сам, куда иду.
Ночь пролетела как в бреду,

И вот уж утро занималось,

А с ним ненастье унималось.
Но всё же ледяной поток
Ещё бурлил у самых ног.

В такой поток бы и нырнуть!

Пусть полнится водою грудь,
Но знаю: кончится мученье,
Наступит новое рожденье.

Я в параллельные миры

Давным-давно стремлюсь,
Да, видно, трушу. До поры,
Пожалуй, воздержусь.

Не в том же дело, чтоб попасть

В какое-то другое измерение!
Я этой жизнью наигрался всласть,
И та мне опостылеет, без сомненья.

Наука лишь да слабый пол

Достойны в жизни восхищения,
Но ведь и в них я не нашёл
Своей душе успокоения.

О вы! Соседние миры,

В которые стремлюсь!
Увы, я не дождусь поры,
Когда к вам доберусь.

Вселенная — отнюдь не пустота,

Она кишмя кишит —
В пространстве нет пустого лоскута,
Мир очень плотно сшит.

Иные формы бытия

Невидимы для глаз,
Прозрачней, чем воды струя.
Они не видят нас.

Как посетить вас? Эй, вы кто?

Который час у вас?
За гранью наших ощущений что?
Вы знаете про нас?

Я все расчёты произвёл,

Перепроверил их стократ,
И начертал, и изобрёл
Чудесный аппарат,

Который сможет удальца,

Первопроходца, пионера,
До атомов, молекул, до конца
Разъединив, за дальние пределы

Послать. На месте иль в дороге

Он обретёт другую суть.
Кем он окажется в итоге?..
Да, знать, уж выйдет что-нибудь.

Я б сам субстанцией иной

Неведомою стал,
И так одну бы за одной
Вселенные глотал.

Ну, в общем, тот, кого душа

Постылым телом тяготится,
Тот (раз уж жизнь нехороша)
Сумел бы перевоплотиться.

— Во что? — вы спросите.

— Как начинать?
Раз мы о них не знаем.
Чей образ нам придётся принимать,
Коль он неосязаем?

Знать хочется, какое в мозг машины

Нам следует задание ввести.
Я б задавал растения, гор вершины,
Зверей. Они откроют нам пути.

Животные к потусторонним ближе,

На мир мы их глазами поглядим,
Увидим, кто нас выше, а кто ниже,
Коль повезёт, конечно, полетим…

Хочу я много и скорей,

Я жажду всё объять,
Но я лишился чертежей, —
Кто взял мою тетрадь?

Что ж, восстанавливать расчёты?

Немыслимо… Да как же так…
Потратить годы на работу?!
О, кто ты, кто ты, тайный враг?!

Я, впрочем, вымок под дождём,

И спать пора.
Вот только изнутри ключом
Закрыта конура.

Я зол в то время был и дик,

И дверь с петель слетела вмиг.
Не раздеваясь, на кровать
Я завалился, мокрый, спать.

Во сне же мне свинья приснилась.

Она не очень удивилась,
Когда под дубом вековым,
Копаясь пятачком своим,

Нашла тетрадку с чертежами.

Вооружённая очками,
Минуты две в неё глядела,
Открыла пасть и тут же съела.

А из тетради выпал я,

Размером меньше воробья.
За мною долго хряк бежал
И чуть уже не растоптал,

Как от кошмара я проснулся

И вновь к реальности вернулся.
Порой от жизни чувствую я радость,
Когда минует сон про этакую гадость.

Однако на окне письмо.

Но кем принесено оно?
В закрытую квартиру кто мог влезть?
Что б ни было, а надобно прочесть.

Что это, сон иль наваждение?

Нет, почерк Сони, без сомненья.
Я в светлом разуме пока,
Ни дать ни взять, её рука.

Рука моей начальницы младой,

То доброй, то ужасно злой,
Которая так занята собой,
Что делом правит левою рукой.

Но делает всё с лёгкостью такой,

Что может позавидовать любой.
Которая задумчива порой
И смотрит за окно с такой тоской…
Как будто хочет в мир иной.

Я назначал ей встречу под часами,

Мне предложили быть друзьями.
За дружбу я благодарил
И девушку до дома проводил.

Мы под часами больше не встречались,

Но на работе целый день общались.
Я спину гнул за письменным столом,
Она невдалеке мечтала за стеклом.

Да, это всё воспоминанья.

А что написано в послании?

Вы боле чем удручены.

Все помыслы омрачены.
Ещё бы! Ведь невзгод цепочка
Вас довела почти до точки.

У Вас несчастье, знаю, но

Мы это тёмное пятно,
Поверьте уж, легко исправим.
И солнце вновь сиять заставим.

Лишь будьте у Михайловского замка

Сегодня в семь. От берега Фонтанки
Мы отправляемся в круиз.
Судьба Вам ниспослала приз,

Но подождёт от силы полчаса.

Дай бог, чтоб прояснели небеса
И усмирились злющие ветра.
Вам отпуск я оформила с утра.

Решайтесь же. Теперь пора настала.

Я твёрдо знаю, что Вам не хватало,
И кошку, что Вам путь перебежала.
Иначе я бы Вас не приглашала.

На сём письмо кончаю, надо мне уснуть,

Пред тем как вечером пуститься в дальний путь.
Осталось написать последнюю лишь строчку,
Но почерк Вам знаком, и я поставлю точку.

— Пожалуй, можно и в круиз, —

Я бормотал, спускаясь вниз.
— Но вы меня бы удивили,
Когда бы раньше пригласили.

Что с вами, что без вас,

Мне всё теперь едино.
Такой печальный вышел сказ,
Такая грустная картина.

И солнце, о котором вы писали,

Светиться вы заставите едва ли.
Не может женщина земная
Мне заменить космического рая.

Хотя я знаю, вы не тот цветок,

Что видишь на обочинах дорог.
Цвети со мной иль на другом окне.
О, если б знала ты, как тяжко мне!

Какой, однако же, скандал!

Переходя Фонтанку,
Одну я Соню увидал,
Скучающей, у замка.

Ну как же мог я опоздать!

Решил три метра пробежать.
Хотел сказать, что с рельс трамвай сошёл,
Но произнёс: «Ах, Соня, я осёл».

— Меня это не очень утешает.

— И мне, признаться, так мешает!
— Зато понравился Ваш бег,
Не запыхались, милый человек?

— Я на бегу чуть не сорвал дыханье,

Но слишком поздно получил посланье.
— Вы врать умеете красиво,
Да полно вам, я незлобива.

И под руку меня берёт

Да молча к берегу ведёт.
Покорно рядом я иду,
Она молчит, и я молчу.

И что за чудо, что со мной?

Вдруг наступил в душе покой.

Гляжу в бездонные я очи,

В них гибнут треволненья ночи.
Гроза вдали ещё ревёт,
Но в небе радуга встаёт.

Возможно ли такое превращенье?

Похищено великое творенье,
Оно сулило людям упоенье,
И это всё не в счёт?

Но мы шагаем дальше вдоль ограды,

И улыбаемся, и жизни этой рады —
И только это в счёт.

Цени мгновение, мой друг,

И с женщиной красивой
Умей душою отдохнуть
От жизни прихотливой.

Потом займёшься ты делами,

Потом впряжёшься ты в хомут,
И будет долгими ночами
Тебе постыл любимый труд.

Потом, потом,

Сейчас я болен,
И только тем теперь доволен,
Что Соней под руку ведом.

К Фонтанке. Три ступени вниз,

И, как обещано, — в круиз.

Добротно скроенный швертбот2

,Большой, как старый кашалот,
Бока о воду мерно трёт
И нас на палубу зовёт.

Борта покрыты слоем тины,

Ракушками, кусочки глины
На леерах висят,
Да снасти старые скрипят.

— Ах, Соня, где ж тебя носило,

Каких штормов могучих сила
Испытывала твой баркас? —
Спрошу попозже, а сейчас

Концы швартовы отданы,

Под килем хватит глубины,
Мотор послушно заурчал,
И тает за кормой причал.