ОЗЕРО. Вас убивает Таймыр

Ну, ушли и ушли! Куда они денутся? Но среди сбежавших попался один иностранец, какой-то Рауль, скандинав что ли, мать его… Начальство перетасовало весь командный состав лагеря. Начлага увезли в Москву, а начохраны просто и без проволочек расстреляли на месте. Беглецов быстро поймали юкагиры, получив обещанный чай и спирт. Всех, кроме иностранца! И хотя все лагерные спецы в один голос утверждали, что у одного человека, да еще иноземца, шансов на спасение нет никаких, пострадали многие. Он, капитан, отделался вот таким «легким испугом». Здесь показал себя неплохо, его заметили и хвалят. Да он и сам не торопился назад, в цивилизацию, справедливо рассудив (так ему, во всяком случае, казалось), что правильнее всего суровое время военных лет переждать здесь — благо у него никаких иностранцев Раулей, естественно, не могло быть в принципе. Так он и властвовал тут, на этой важной для страны точке — посреди безлюдной лесотундры Северной Якутии.

Пилот впитывал новые знания жадно, а усваивал их — накрепко. Путь впереди предстоял длинный и сложный и все эти мимолетные сведения вполне могли ему пригодиться. При определенных обстоятельствах. Особенно — совет капитана насчет оружия…

Никто из этих страшных наземных «специалистов по управлению воздушным движением» не знал о задачах перелетов (точнее — не о всех задачах), а уж тем более — о характере и назначении грузов, медленно и неуверенно плывущих (с их и божьей помощью) в стылом небе Севера. Но о чем-то догадывались, наверняка. Не глуп человек…

— А часто тут пропадают самолеты?

Капитан прекратил улыбаться, думал, как ответить. Он и не знает толком — ему ведь не сообщают. Разве что иногда приходит по радио целевой запрос. По каким-либо необычным машинам — «Либерейтор» или «Суперфортресс».

— Неужели и такие бывают?

— Да, я видел и «Каталины», и «Вентуру», и «Гарпун»! — солидно ответствовал бывалый капитан. — А вот если «Аэрокобра» или «Киттихаук» где-нибудь зароется — так их ни разу и не запрашивали.

Часто ли пропадают? Земля слухом полнится, да он и сам наблюдения имеет. Вообще-то — если не страшно услышать — частенько. Правда, в основном, истребители. Как они только летят на такие расстояния! Парни молодые, неопытные, самонадеянные — все такие! Бьются, чего там… А ищут или нет, про это ему неизвестно. Да и как их искать? И где?

Разговор закончился как-то сам собой. Эта площадка была для Пилота точкой обязательного донесения — ТОД — и он отправил зашифрованный сигнал: «Все в порядке». Только после этого он смог нормально отдохнуть.

Пилот с неохотой покинул гостеприимного хозяина чудесной спокойной площадки. Кто знает, будет ли дальше так благостно…

Теперь он начал внимательно вглядываться с высоты в подозрительные пятна на земле. Искал след пожара, ровную линию — «прочес» в пятнах перелесков, прорубленный винтами и крыльями падающей машины.

Один раз он увидел похожий след и был почти уверен, что не ошибся. Пилот рассказал об этом на следующем «подскоке», но энтузиазма своим сообщением ни у кого не вызвал. Видимо, таких рассказов за все время ленд-лизовых перелетов-перегонов тут наслушались сполна. Очередной командир, еще не окончательно потерявший остатки сердоболия, лишь пообещал попросить эвенков, если те появятся в ближайшее время, проведать указанное место. Если захотят отклониться ради разбитого самолета от привычных вековых путей-дорог. Вот такие экстренные меры.

Пилот понимал, что потери неизбежны — при подобной схеме доставки неприспособленных для марш-бросков легких самолетов. Эти потери, наверняка, безжалостно запланированы. Каждый пятый, или шестой летчик. Точно знали только «наверху».

Профессионалы-американцы, в совершенстве знавшие свою технику, гнали машины только до Чукотки, на советскую территорию путь им был заказан. Дальше машины передавались другим экипажам. Это были молодые парни, только что закончившие ускоренные курсы летных училищ и готовые летать на чем угодно и куда угодно — лишь бы взять в руки вожделенный штурвал настоящего боевого самолета! Выходит, что получавший свой истребитель на Чукотке был тоже «запланирован», то есть приговорен к смерти…

Истребители, в отличие от братьев-бомбардировщиков не имеющие навигационных приборов на дальних перелетах, летели знаменитым журавлиным клином; за вожаком — бомбардировщиком. Иногда еще один бомбардировщик летел замыкающим, но чаще его не было. Тогда, для наружного наблюдения за строем с одной стороны летел командир эскадрильи, а с другой — его зам. Экипажи бомбардировщиков называли летчиков-истребителей «смертничками»…

Пилота возмущало такое положение дел, но шла война, фронтам нужны были истребители и, в конце концов, все знали на что идут.

Радужные круги винтов взбивали ледяной прозрачный воздух, гнали обтекаемый корпус «Москито» вперед. Пилот вставил в планшет новую полетную карту — оставив справа Анабарские горы, он подлетал к каменному массиву северной части Среднесибирского плоскогорья. Впереди лежало плато Путорана.