ОЗЕРО. Вас убивает Таймыр

О возможных последствиях сего заявления Андрей не догадывался. И не мечтал… Арина решительно забрала из его рук альбом и вежливо положила фотоархив на пол. Затем так же решительно и естественно чуть сдвинула его колени и спокойно устроилась сверху, с очаровательной непосредственностью раскинув ноги. Серая узковатая юбка мешала волшебству происходящего. Женщина приподняла ее, на секунду показав темную полоску дорогого чулка и теперь, окончательно обустроившись, нежно обняла мощную шею теряющего сознание Донцова.

Странно, но одновременно с нарастающим возбуждением он чувствовал прилив необъяснимо приятного спокойствия и какого-то чувства… самодостаточности этого момента…

Но проклятое и желанное плотское преобладало… Донцов чувствовал тепло нежных женских ног, которому не был помехой тонкий и легкий хлопок его летних брюк. И еще одно, особо интимное и волнующее тепло, — из точки зарождения самой жизни… Но это лучше просто чувствовать. Думать о происхождении и месте возникновения этой теплоты просто опасно — можно взорваться…

Она наклонилась и одним легким касанием провела острым язычком по обветренным губам мужчины. Андрей как можно осторожнее обнял ее за талию, опустив руки ближе к бедрам. Он держал ее почти в полный охват, изо всех сил стараясь ничего не сломать огромными руками, ничего нежнее топора в последнее время не державшими…

— Не торопись, медвежонок… — прошептала Арина. Онамедленно отстранилась и зачем-то мягко поводила указательным пальцем по подбородку Донцова, как бы массируя маленькую ямочку. После чего вновь посмотрела на него как-то по другому, оценивающе — этот взгляд он уже видел там, в автобусе…

— И не надейся, я в такое время домой не поеду…

— А я и не пущу…

Донцову показалось, что вот сейчас он, как в знаменитом выражении, разденет ее глазами. Но не успел. Она его опередила…

Андрей встряхнул головой, очнувшись от воспоминаний. Печально вздохнул — нынче Арина так далеко. А тут такое творится…

Ну вот, опять… Он снова заставил себя переключиться на мелькающий пейзаж за окном микроавтобуса. И это ему удалось.

Вот проехали их с Ариной дачу, а по соседству с ними возвел шикарную усадьбу всемирно известный физик, лауреат Нобелевской премии, академик Анатолий Самохин. Да, в этих загородных домах, что проплывали мимо, жили люди не только богатые, но и солидные. Встречались и вовсе уникальные типажи.

Поначалу журналисты долго обсуждали неожиданное возвращение Самохина на Таймыр — в город, где он родился и вырос. Донцов смотрел эти передачи и вместе с ведущей недоумевал: как можно заниматься практической научной работой на шестьдесят девятой параллели, вдали от центров мировой цивилизации!

Все встало на свои места, когда именитый соотечественник стал его соседом «по поляне». Самохин (человек энергичный, удивительно молодой для академика) — кумир норильских студенток, больше походил на байкера-переростка, нежели на канонического ученого. Невероятно пикантное сочетание — «рокабили-физик»! Дела строительные он повел быстро, но продуманно. Кроме капитальных надворных построек, включивших в себя комплекс-лабораторию и маленькую уютную часовню, освящать которую приезжали из Москвы, он установил целый прайд низко наклоненных спутниковых антенн, больших серебряных тарелок, обеспечивающих надежную оперативную связь светила со всей плеядой себе подобных.

Как оказалось, в научном мире давно уже принято многие конференции, форумы и коллоквиумы проводить в Интернете, в видеорежиме. Здесь Сеть использовали не для скачивания игр и поиска музыкальных файлов. Современный ученый люд абсолютно не опасался несанкционированных доступов. К тому же беседы велись по большей части на какой-то, немыслимой физической латыни, сдобренной солидной порцией сугубо профессионального сленга. Несколько раз Донцовы гостевали у непростого соседа, который жизнь понимал правильно и материальных радостей не чурался.

На прямой вопрос Донцова о причинах перемены мест физик-байкер (в огромной черной майке со следом протектора «Харлея» поперек упругого пуза и надписью по-английски: «Мы еще зададим вам перцу!») лениво отмахнулся:

— Диван везде одинаков. Он мягкий. Знаешь, Принстон, Дубна, а тем более Париж, Москва — все маета и… суета… — (он немного не так сказал) — К сферической магнитной камере я всегда могу… — заметив немой вопрос в глазах Донцова, милостиво пояснил: — Аналог тороидальной камеры Токамак… — и продолжил, не обращая больше внимания на знания собеседника, — в любой день могу слетать. А на живой симпозиум в Америку из нашего порта быстрее добраться, чем из Москвы. Год-то какой на дворе, коллега! Двадцать первый век! Здесь я родился, и как выяснилось, самые светлые мои идеи здесь и рождались. А потом… отсюда, с высоты глобуса, так сказать, трезвее оцениваешь результаты всей этой мировой возни и сутолоки…

Что тут скажешь! Светило…

Ученых и исследователей разных наук и рангов хватало в этом мини-поселке. Одно время городские остряки-газетчики предлагали назвать сие поселение «Академгородищем».