Озеро: воскресшие

Резкий толчок прижал Райана к спинке кресла всего на секунду, но тут же все вернулось на свои места. Самолет набрал сверхзвуковую скорость, и небо в иллюминаторах превратилось в сплошное бирюзовое пятно. Райан прикрыл шторку, откинулся назад, на мониторе в потолке завращались многоцветные мандалы и по салону поплыла музыка для медитации, глубинный «ом», проникающий в каждую клеточку тела.

***

Ровно через двадцать минут он был в Хитроу. Райан поднимался на эскалаторе, сквозь десяток ярусов, усаженных тысячами видов растений. В последнее время ему казалось, что весь мир стал зеленым. Из жадных разрушителей, уничтожающих все вокруг себя, напуганные люди вдруг превратились в безумных, отчаянных созидателей. Запрет за запретом, они с завидным фанатизмом искореняли ошибки прошлого: лесоповалы, химические фабрики, заводы по производству пластика и нефтяные вышки, разбирали на бетонные блоки скотобойни и ликвидировали фермы. Чем жарче становился мир, чем выше поднималась вода, прорывая плотину за плотиной, тем шире расстилались искусственно высаженные леса, каждый свободный сантиметр земли становился зеленым, а корпорации теперь соперничали в экологичности производства.

У платформы поездов толпа редела – до следующего маглева оставалось целых десять минут. Райан свернул к засаженному каштанами уголку. Желто-зеленые колючие шарики свисали с каждой ветки. Между корнями шуршала вода, успокоительно, размеренно. Райану казалось, что здесь он остался совсем один, как в саду Замка, словно растения обладали удивительным даром окутывать, защищать хрупкое человеческое существо от остального мира, говорить только с ним, напевать ему свою упоительную песнь листьев.

С огороженного края яруса он видел беспредельный, величественный сад под ячеистым куполом аэропорта. Пассажиры и их чемоданы исчезали в зеленом море, выныривали и пропадали снова. Дубы-исполины в северной части зала поднимались к самой крыше, пальмы в южной стороне – отсек тропических видов – стояли недвижимо: взлохмаченные головы на тонких шеях. Нижние ярусы занимали приземистые кусты, еще ниже – цветы и травы, папоротники, плющи, стелящиеся по самой земле. Зеленая масса поглощала звуки, питалась человеческим дыханием, обращая углекислый газ в кислород, и через открытые в крыше люки вырывался влажный и теплый, как в турецком хаммаме, воздух.

Вскоре Райан входил в двери телестудии. На постаменте посреди площадки красовался макет кресла экстракции, куда более внушительный, чем его прототип – стерильно белый, стальные ножки с шипами, блестящие шары на подлокотниках, за которые, видимо, должен был хвататься несчастный рыдающий доброволец. Райан поморщился – антураж слишком уж походил на выпендреж, все в нем так и кричало о том, что в крипте Замка не работают, а снимают какое-то забористое шоу.

– Мы уже начали волноваться, вдруг ты не приедешь, – Мишико ласково поцеловал Райана в обе щеки. – Смотри, что мы для тебя смастерили. Ну как?

Он махнул рукой в сторону кресла экстракции, любуясь проделанной работой.

– Как в кино, – саркастично заметил Райан, и Мишико самодовольно улыбнулся.

– То, что нужно! – пропел он и подтолкнул Райана ближе к камерам.

– Ты помнишь наш уговор? Никаких подстав. Иначе я наложу запрет на выпуск, – предупредил Райан.

– Да понял я, понял, – Мишико покачал головой, в ушах засверкали бриллиантовые серьги. – Только умоляю, не будь ты скучным, дай мне картинку!

– Я же не клоун в цирке, – проворчал Райан.

– С таким настроем мог бы пойти на «Юниверсал Ньюз», – шутливо предложил Мишико. – Под их программы старые пердуны засыпают быстрее, чем под сказки сиделок.

– Нет уж, у тебя аудитория два миллиарда человек! – ответил Райан.

– Меркантильный плохиш. – Мишико легонько толкнул Райана в плечо. – Ладно, начинаем. – Он громко хлопнул в ладоши.

Пародия на кресло экстракции до поры отъехала на задворки площадки. Мишико сел на пуф напротив Райана, закинул ногу на ногу, покачал лакированной туфлей. Райан знал, что, несмотря на разудалый прикид и высоченные каблуки, Мишико был одним из лучших интервьюеров своего времени. Умный малый, он чуял сенсацию за версту. Но при этом никогда не позволял себе переходить границы дозволенного, благодаря чему в его студии появлялись все новые и новые селебрити, не опасавшиеся оказаться вымазанными дерьмом на глазах у всего мира.

Суфлер на мониторе камеры застыл с первой же минуты, за ненадобностью. Мишико каждый раз готовил вопросы заранее, тщательно и придирчиво, но затем, переварив их в своей голове, разложив по полочкам, действовал экспромтом, внимательно глядя в глаза собеседнику, подмечая движение каждого мускула – выискивая страхи, ложь, позерство или простое волнение, используя все это для своих целей.

Студия с черными бархатными стенами вокруг них осветилась и расширилась. Станция виртуальной реальности под каждый выпуск создавала новый интерьер, не давая зрителю заскучать от вида одной и той же картинки.