Ожерелье

Внизу под нами шумело и плескалось о скалы море. Лёгкий бриз подталкивал нас в спину; на обратном пути нам придётся его преодолевать.

— И когда же вы приступите к исследованию вашей галактики, если можно спросить?

— Галактики?

— Ну, я же не слепой. А звёздную карту я узнаю с первого взгляда. У вашей наречённой на запястье есть татуировка локальной группы звёзд. Как я полагаю, карта плеча Ориона продолжается и выше запястья. Может, вам откроется и целая галактика, Паладье. Вам можно позавидовать.

— Мне безусловно предстоят интересные исследования. Но если вы не против, я бы предложил сменить тему.

Он поднял руки.

— Согласен. Тем более что я давно собирался попросить вас рассказать мне кое-что о древней истории этой планеты. Фребильон говорил мне, что вы эксперт по этой части. Но мы так и не успели поговорить об этом. Вы только сказали, когда мы поднимались к этому вонючему монастырю, что Хомут якобы есть буквально подарок небес.

— Да, это так. Картезиус примерно сто пятьдесят миллионов лет назад столкнулся с крупным астероидом.

— С орбиты это выглядит как тяжёлая огнестрельная рана.

— Столкновение, однако, произошло на другой стороне. Небесное тело пробило кору и проникло глубоко в мантию. Момент силы столкновения передался через всю планету и подействовал так, что горячее ядро сдвинулось в нашу сторону. Следствием явилось то, что здесь вспучился громадный вулкан, который высунулся даже за пределы атмосферы. В конце концов он рухнул от собственной тяжести. Его кальдера — это Внутреннее море. А Хомут — это край кратера или того, что от него осталось. Из-за сильного вулканизма вся планета покрылась океаном и окуталась плотной атмосферой. Большая часть воды между тем испарилась под горячими лучами Лиллепойнта, но всё ещё предоставляет достаточно жизненного пространства для низших животных: червей, медуз, триболитов, улиток, каракатиц, омаров, некоторые виды которых отличаются гигантизмом…

— Протеин для Флота.

— Это так. Высшая форма жизни могла развиться только под прикрытием Хомута на Внутреннем море.

— Эту штуку, кстати, можно разглядеть даже на расстоянии в несколько световых недель.

— И идентифицировать как оплот жизни. Поэтому «Декарт» и затормозил здесь. Первые поселенцы назвали его Collier de cheval,[4] поскольку из космоса он действительно выглядит как лошадиный хомут. И они нашли внутри него богатые полезные ископаемые, которые выбились из ядра ближе к поверхности: платина, золото, серебро, титан, редкие металлы.

— Богатый мир, Паладье.

— Теперь он может от нас ускользнуть.

Он отмахнулся.

— Вы должны его удержать.

Птицы-ныряльщики с пронзительными криками кружили над волнами и бросались в воду, охотясь за рыбой.

— Те флотские парни, которые заварили всю эту кашу…

— Поплатились за это, — нетерпеливо перебил он меня.

— И вам уже скоро не нужно будет беспокоиться об этом. Вашей заботой станет бороздить пространство и время.

Он кивнул.

— Ближайшие недели я проведу в компании двухсот тонн протеина, ускоряясь вместе с ними до субсветовой скорости, чтобы потом пристыковаться к «Hawking», который пролетает через систему Лиллепойнта в сторону плеча Стрельца.

Мы остановились и оглянулись на город: позолоченные купола башен и коньки крыш светились в бледном послеполуденном солнце, и крытые черепаховой черепицей кровли, казалось, горели изнутри перламутровыми переливами.

— Я слышал, Земля Стрельца населена людьми.

— О нет. Что вы! Первая экспедиция не преодолела ещё и половины пути. Но когда я попаду туда, колония будет насчитывать уже многотысячелетнюю историю.

Он сощипнул насекомое со своей вуали, бросил его на землю и растоптал.

— Столько же времени пройдёт и здесь, как я понимаю.

— Да, столько же.

— Но вы постареете всего на несколько лет.

— Думаю, лет так на пять или шесть. Да.

— Чего же вам тогда беспокоиться о судьбе этого мира и его жителей?

— Ну…

Я вспомнил, что Анетт говорила о своей матери.

— У меня всегда было такое чувство, что вы, люди из Флота, бессовестно удираете через пространство и время и прячетесь в будущем.

Он пожал плечами.

— Мы, к сожалению, ничего не можем изменить в законах Вселенной, мой дорогой Паладье.

Мы повернулись, чтобы продолжить путь, но он вдруг остановился. По пляжу нам навстречу шла группа аборигенов, женщин и мужчин.

— Не лучше ли нам повернуть назад? — спросил он.

— Как вам будет угодно.

Мы повернули, но ветер за это время усилился, и мы с трудом пробивались сквозь него. Картезиане догнали нас за несколько минут.

Капитан тревожно глянул через плечо.

— Кажется, они безоружны, — сказал он.

Они легко прошли мимо нас. Лишь скользнув по нам мечтательно-отсутствующими взорами своих затуманенных глаз. Они, казалось, нас едва заметили, перешучиваясь и смеясь о своём. Они вернулись в свой весёлый мир, к которому мы, люди, были непричастны.

— Что произошло? — спросил Уилберфорс.

— Чудо, — ответил я. — Но разве это вас ещё интересует?

— Ещё как.